Ловец бабочек - стр. 21

Обратился пан Мимиров уже к Себастьяну.

И тут же подобрался.

– А вы… вы что себе позволяете? С рогами на рабочее место являться?! Пугать бедных горожан чешуею… я буду жаловаться!

– Не сомневаюсь, – прохрипел Себастьян, осознавая, что ему-таки повезло. Яблочный дурман младшенькой Гуржаковой, которая изо всех сил старалась оным дурманом пользоваться и теперь отчаянно хлопала ресницами и губки надувала, но оттого не становилась симпатичней, мешал зелью Белялинской, из чего бы оное зелье не было изготовлено. Главное, что почесуха не позволяла сосредоточиться на мыслях о женитьбе…

…кольцо прикупить надобно.

…или без кольца… сразу в храм… не откажут…

Себастьян шагнул к окну. Он почти выдрал разбухший от влаги переплет, и не удивился, что стекла посыпались.

– Вам дурно? – с притворною заботой осведомилась панночка Белялинска.

Себастьян лег на подоконник и высунулся, сколько сумел. Подоконник был влажным и облюбованным голубями, а значится, костюм придет в негодность… плевать.

Дождь.

Шумит в водосточной трубе… рядом с кабинетом лежит, а Себастьян все гадал, что это за стеной этою шубуршится. Вода… вода – это хорошо. Холодненькая.

С неба.

Стекает по волосам, по коже, смывая приворотную отраву.

– Пан Мимиров, – он растер воду по лицу, и проклятый зуд унялся, а вот мысли о женитьбе не исчезли. Приглушенными стали, это да, но вот… – Пан Мимиров, окажите любезность, пригласите дежурного… и пусть пару акторов вызовет, кто есть на месте… будем оформлять протокол.

– Какой протокол?

Панна Гуржакова зонтом перекрыла выход из кабинета.

– Обыкновенный, – Себастьян отряхнулся. – О применении запрещенных веществ к лицу, пребывающему на государственной службе с целью…

Ему пришлось вновь высунуть голову в окно и, открыв рот, дышать, потому что зуд сменился приступом тошноты. Она накатывала волнами, сменяясь резью в желудке…

…похоже, язва есть естественная болезнь воевод.

– Это он о чем?

А вот актерствовать панна Гуржакова не умела.

– О том, дорогая, что ваше приворотное, похоже, порченным оказалось, – лицемерно ответила панна Белялинска. – Сочувствую…

– И ваше тоже, – добавил Себастьян, справившись с дурнотой. – А еще, похоже, использовали вы весьма любопытные ингредиенты…

Он с трудом разогнулся.

– Мне вот любопытно, откуда такое единство?

Дамы молчали.

Панночка Гуржакова потупилась и тоненько всхлипнула, а вот Белялинские держались спокойно, будто не их сейчас обвиняли.

– Не понимаю, о чем вы, – произнесла старшая… да, голос у нее… такой голос очарует.

– Еще одно слово, – Себастьян сунул в ухо палец, – от вас, дорогая, и вместо храма вы отправитесь в камеру. И будете там находится, пока зелье не выдохнется…