Локальная метрика - стр. 16
Шкафчик был закрыт и, когда в разбитую дверь начали прыгать собаки, я просто сорвал его со стены и влепил им по башке первой прыгнувшей на меня шавке. Вторая вцепилась мне в левую голень, неглубоко, но адски больно. Я отоварил её углом шкафчика и, освободившись, запрыгнул в ближайшую машину, пачкая кровью белый кожаный салон. С первой попытки прищемил дверью собачью башку, выпнул её раненой ногой, захлопнул снова. Всё, я в домике.
Нога, правда, болит зверски. Кстати, прививки от бешенства теперь делать некому. Но есть и хороший момент – у бешенства длинный инкубационный период и до первых симптомов я, возможно, не доживу. Потому что собаки отнюдь не считали, что «концерт окончен, всем спасибо, все свободны». Они плотно набились в автосалон, превратив его в собачий вольер. Кажется, полны решимости тут навеки поселиться. Какая-то мелкая лохматая гадость уже лопает печеньки с клиентской стойки и вообще чувствует себя как дома. А у меня болит нога, в ботинке хлюпает кровь, и нет еды и воды. И бутылка с виски разбита зря. А главное – сигареты пропали. Что-то меня не радует игра «кто кого пересидит» на таких условиях.
– Ну конечно, тебя только не хватало! – сказал я вслух, когда явился Главный. Главный пёс, который черный и большой. Не знаю такой породы, но совсем немаленькому «Паджеро» он заглядывал в салон, не поднимаясь на задние лапы. Гладкошерстный, уши торчком, хвост длинный, и пасть как у карьерного экскаватора. Вот зачем люди таких заводят? Почему не ограничиться той-терьером или, в крайнем случае, спаниелем? Он же, небось, жрет, как три меня, а на прогулке за ним надо следить, чтобы не подавился соседкой с первого этажа.
– Р-р-рыы! – сказал пёс.
– Хрен тебе! – показал я ему палец из-за стекла.
– Клац! – лязгнули по стеклу зубы.
Вот и поговорили.
Замочек на шкафчике с ключами символический, я провернул его бутылочной открывалкой с карманного «викторинокса». Четвёртый по счету ключ подошел, машина издала мелодичную трель, оповещая о включённом зажигании, и завелась. Собаки возмущённо забегали вокруг, но я не спешил радоваться – уехать я мог только на метр вперед или на полтора назад. Селектор на «R» – парковочный радар противно запищал, предупреждая меня о грядущих неприятностях и заткнулся, когда я раздавил его датчики о бампер стоящего сзади «Аутлендера». Трёхлитровый мотор напрягся, буксанул по полу полным приводом на пониженной, и, под скрежет кузовного железа, «Аутлендер» поехал, пока не упёрся в стену. Теперь вперед – какой-то красный кроссовер из новых, не знаю модель. Удачно стоял под углом, отодвинул его почти без проблем, только фара осыпалась. Назад – теперь можно сдвинуть второй аутлендер, ещё не мятый, увеличив сумму ущерба на миллиончик-другой. Божечки мои, из писательских роялти я буду расплачиваться до тепловой смерти Вселенной. Собаки бесновались, надрываясь в истошном лае, а я с изяществом слона в посудной лавке расталкивал автомобили к стенам, освобождая место для разгона. Упёрся носом в борт последней небитой машины, включил заднюю, и, прижав голову к подголовнику, продавил педаль газа до пола. Тяжёлый внедорожник на освобожденных дорогой ценой десятках метров успел набрать достаточно инерции, чтобы вынести кормой секционные ворота въезда. Их алюминиевые планки вылетели из направляющих, а машина стала немного короче, лишившись заднего стекла и вдавив запаску в заднюю дверь. Но я не зря задом разгонялся – все важное у неё спереди. Так что крутанул не без пижонства «полицейский разворот» и, крикнув «выкусите, шавки», – рванул с места преступления, совершённого с особым цинизмом против имущества юридического лица. Но меня больше заботил тот факт, что в машине я был не один.