Лизочкино счастье - стр. 4

Девочка, до этой минуты робевшая под пристальными взглядами незнакомца, при высказанном им желании помочь ее маме, сразу просияла и, ласково простившись с ним как с хорошим знакомым, еще раз поблагодарила его и аптекаря и с легким сердцем побежала домой, где ее ждала больная мать.

Холод, сырость, снежные хлопья и ветер снова захватили девочку, лишь только она очутилась на улице. Но Лиза (так звали ее), казалось, и не замечала ненастья: ее занимала радостная мысль о том, что она достала, несмотря на поздний час, лекарство для мамы и вдобавок что-то в ее душе говорило ей, что незнакомый господин сдержит свое слово и принесет обещанное средство, от которого непременно выздоровеет ее дорогая мама. Незаметно добежала она до ворот большого дома и взобралась по узкой, кривой и темной лестнице на самый чердак, где они с матерью нанимали крошечную комнатку под крышей.

Отворив скрипучую дверь, Лиза вошла. Свечной огарок, воткнутый в бутылку, слабо мерцая, освещал холодную, пустую комнату с постелью, столом и двумя поломанными стульями, составлявшими единственную их мебель.

– Это ты, Лиза? – послышался слабый голос из дальнего угла комнаты, лишь только девочка переступила порог. – Наконец-то ты вернулась! Мне так было грустно без тебя. К тому же я боялась, как ты доберешься в такую непогоду.

– Зато, мамочка, я принесла тебе лекарство, – стараясь говорить весело и спокойно, чтобы ободрить больную мать, отвечала девочка. – Теперь тебе будет гораздо легче и кашель перестанет душить тебя. Прими поскорее хоть одну ложечку, дорогая мамочка! Увидишь, что тебе будет легче!

Лиза взяла со стола ложку, налила из принесенной склянки красноватой жидкости и поднесла к губам матери. Лекарство, должно быть, было горько, потому что Марья Дмитриевна Окольцева, – так звали Лизину маму, – с трудом проглотила его. Потом она сильно и долго кашляла, откинувшись на подушку головою и прижимая обе руки к груди. Лиза со слезами смотрела на мать, которую горячо любила всеми силами своего маленького нежного сердечка.

Когда мама немного оправилась, девочка крепко обняла ее обеими руками и, припав своей золотистой кудрявой головенкой к ее изголовью, стала тихонько рассказывать ей о встрече с незнакомым господином в аптеке и о данном им обещании прийти к ним на следующее утро. Слушая лепет своей ненаглядной девчурки, Марья Дмитриевна успокаивалась понемногу и, наконец, ей стало настолько лучше, что она снова могла говорить и улыбаться.

– Ах, скорее бы мне вылечиться, Лизок, – шептали ее губы, – как бы славно это было! Зажили бы мы по-старому: я бы стала шить платья, как раньше, ты бы помогала мне… По крайней мере, не было бы постоянной заботы о том, что мы будем делать, когда деньги выйдут и нам не на что будет покупать еду и лекарство.