Лиза, любовь и поэзия - стр. 16
В большом селе, в одном дворе
живет неправильный петух, –
он по утрам спокойно спит,
а поздно ночью голосит:
«Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!
Не дам я спать здесь никому!».
Все остальные петухи
поют рассвету лишь стихи,
а этот ночью, как сова,
поет куплеты в лунном свете.
И люди злы, – уходят сны,
они бестактностью
певца пернатого возмущены,
советуют хозяину они:
«Бессонницей страдает
ваша птица!
Так не пора ли ей
в бульоне очутиться?».
Сердит хозяин,
но не трогает любимца,
прощает ему все,
лишь просит измениться
и стать таким, как все
и солнцем насладится.
Но петуху все нипочем,
он возомнил себя сычом,
как только ночь заходит в дом,
он свою трель заводит снова:
«Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!
Не дам я спать здесь никому!».
Вот и в этот вечер, закрывая курятник, Лиза уставилась на своего петуха, у которого было красивое ярко-красное оперение, и спросила:
– Опять сегодня ночью петь будешь, проходимец пернатый?
Петух недовольно закудахтал и тут же прыгнул на жердочку, давая понять, что он готовится ко сну.
– Знаю я тебя, хитрец! Это твоя очередная уловка!
Петька ничего на это не ответил и засунул голову под крыло.
– Притворщик! – Лиза усмехнулась и заперла дверь. Она любила этого петуха и даже однажды спасла его от участи оказаться на шампуре. Отчим изъявил желание сделать из него шашлык, дабы не пел по ночам, но Лиза изловчилась и приготовила ему шашлык из баранины, которую специально купила на рынке, чтобы он отстал от ее петуха.
За собаку Лиза тоже не забыла. Ее Шарик обладал одним странным пристрастием: стоило получить из рук своей юной хозяйки миску супа, как он тут же, схватив ее аккуратно зубами, тащил в будку. Он, почему-то, не любил кушать на улице, как остальные дворовые собаки. Однажды Лиза попыталась сама запихнуть тарелку с едой в будку, чтобы облегчить задачу своему псу, но Шарик не оценил ее стараний, громко гавкнул и недружелюбно оскалился, давая понять, что с этой задачей сам с удовольствием справится, без посторонних. Очевидно, ритуал ношения миски в будку имел для пса какой-то только ему понятный сакральный смысл, и Лиза оставила Шарика в покое, предоставив ему полную свободу действий.
Сумерки лениво подступались к ее улице, но над садом еще полыхал закат. В воздухе витал аромат цветущих груш и яблонь, на них лежала дымчато-оранжевая тень ускользающего за горизонт солнца. В передней части сада, на ухоженной клумбе стали распускаться сумеречные создания, те, кому ночь и мать родная и покровительница, и соглядатай: ночные фиалки и ночная зорька. Лиза решила не заходить в дом и, отбросив все мысли, которые целый день печалили ее, начала наслаждаться уютным майским вечером. Юность, надежды, мечты – все это привело ее на крышу летней кухни, где она не раз весенними и летними вечерами провожала закат вместе со своим котом Тишкой. Захватив с собой несколько пирожков, она поделилась своей трапезой с котом. Вдвоем, сидя под веткой долговязой абрикосы, они смотрели то на просторный город, который раскинулся по правую сторону от них, то на поля, которые бескрайним рисунком плыли по левую сторону от их улицы. Но теперь поля не так привлекали Лизу, как раньше. Теперь ее взор был прикован к городу.