Литературоведческий журнал №36 / 2015 - стр. 48
Если пойдешь замуж, получи от меня проклятье в приданное. Будь ты холодна как лед и чиста как снег, все равно не избегнуть тебе клеветы. Стань монашкой. Прощай. Или, если уж тебе приспичит выйти замуж, выходи за дурака: умные слишком хорошо знают, каких монстров вы из них делаете. В женскую обитель – и поскорее! Прощай.
Такая отправка Офелии то ли в монастырь, то ли в бордель уже вполне тянет на реализацию ревнивых подозрений героя. Но квинтэссенция мотива ревности – это знаменитая сцена на сцене, мотив проявляется дважды: сначала в пантомиме, потом прямо в диалоге: король совершенно точно знает, что его жена изменит ему после его смерти, а лицемерность ее уверений заранее фиксируется еще в пантомиме. До измены сам драматический эпизод просто не доиграли (король не выдержал). Гамлет в роли хора вовсю разжигал мотив ревности, заложенный в пьесе. Причем прямым объектом обвинений в неверности он выбрал Офелию, таким образом перенося внешнюю ситуацию ревности (своего отца к матери) на собственную, внутреннюю ситуацию с Офелией. Вывод один: все женщины предательницы по своей природе (3.2.124–131):
Что еще человеку делать, если не забавляться? Например, посмотрите, как задорно сияют глаза моей матери, а ведь прошло всего лишь два часа, как умер мой отец.
Офелия
Нет, уже дважды два месяца, мой господин.
Гамлет
Так давно? Ну тогда пусть дьявол носит черное, а я облачусь в платье с соболями. О небеса! Умер два месяца назад, и не забыт еще? Значит, есть надежда, что память о великом человеке переживет его на полгода.
Мы видим, что, несмотря на то что спектакль, поставленный Гамлетом, достиг своей цели (виновность Клавдия доказана), Гамлет, хотя и ликует, радуясь эстетическим достижениям, но в своей ревности на этом не успокаивается. Уже в 4-й сцене он всю накопившуюся в его сердце ревность изливает уже прямо на свою мать (3.4.55–90):