Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений - стр. 97
Далее все разворачивается, как по нотам. В назначенный день сильный человек не приходит. И на следующий день тоже. И на третий. Митя, уже влюбленный в Настю, спешит разузнать у помощника, где его шеф. Тот открещивается, но на следующий день, остановив хлебовозку, избивает Митю. Настя, узнав о нападении, понимает, что связалась с плохими мальчиками. Митя открывает ей глаза: «Он жулик, бандит, все у него есть, еще и вас захотел». Настя сокрушается: «Какая я была дура, еще сравнивала этого ублюдка с тобой. Нет никаких сильных людей. Никого они не спасут». Настя зовет Митю к себе, обещает быть достойной его любви.
Но все кончается, как и должно было закончится. Настя и Митя берутся за руки, идут к тете, говоря друг другу слова любви и строя планы совместной жизни. Но много ли сто́ят обещания девушки, когда ее любовь возникла на безрыбье? В парадном Настю уже поджидает ее «бывший», и, не раздумывая, девушка бросается в его объятия, а назавтра летит с ним в Пицунду. Как и встарь, в борьбе за обладание женщиной, независимо, происходит ли это на берегах Невы, Сены, Темзы, Ганга или Гвадалквивира, побеждает сильнейший, и он не даст съесть другому то, что может съесть (или только пару раз попробовать) сам. Судьба Насти подвешена, ей достался «жулик и ублюдок». Любовь зла, и Митя – третий лишний. Мечтателям достаются их мечты. В эти чудесные белые ночи (погода в Петербурге выдалась теплая и сухая) ему мерещится набережная времен Достоевского, со старинными экипажами, военными в кокардах и благонравными девицами в шляпках. И какая-то экзекуция на Семеновском плацу, где устроен эшафот и стоит осужденный на смерть. Вот-вот раздастся команда «Пли!»
Города, в котором происходит действие индийской картины «Samwariya» («Возлюбленный»), снятой на хинди режиссером Сан-джаем Лилой Бхансали в 2007 году по повести Достоевского «Белые ночи», не существует ни в Индии, ни в России, ни в Европе[124]. Это сказочное урбанистическое пространство – рисованная красочная фантасмагория Болливуда, ибо нигде в мире нет такого сочетания индийских храмовых статуй, венецианских гондол и гондольеров, зазывных французских ночных огней, горбатых мостиков через каналы, узких улочек, маленьких кафе с вывесками по-английски, водоемов, где плавают кувшинки и лотосы. Нет и таких кварталов красных фонарей, с фонтанной площадью, куда жрицы любви выходят все разом петь и танцевать. Нигде нет такого иссиня-черного безлунного беззвездного неба и воздуха, будто присыпанного голубой пудрой. Быть может, иллюзорная голубая дымка – это и есть главный намек на белые ночи Санкт-Петербурга.