Лишняя - стр. 43
Останавливается. Да! Но этого мало. Слишком глубокие разрывы тканей. Их нужно шить, как бы не боялась. А я трушу. Мне впервые в жизни приходится использовать иглу и нитку, чтобы штопать не ткань, а живое существо.
«Лучше пусть останутся маленькие незаметные шовчики, которые позже смогут разгладиться почти до незаметности, чем грубые заскорузлые края ран, неприятные наощупь»
Тайла поддерживает, как умеет.
И я с ней соглашаюсь.
До боли прикусив губу, делаю несколько глубоких вдохов, чтобы прогнать смятение, поселившееся в душе, и приступаю.
– Потерпи, маленький. Потерпи еще чуть-чуть. Вот так. Молодец, Тай! Ты – самый большой молодец, кого я знаю. Я очень тобой горжусь, – приговариваю себе под нос, совершая стежок за стежком.
Дикая концентрация на процессе отнимает кучу нервов, зато пальцы работают четко. Будто сами знают, как втыкать и под каким углом, как протаскивать, как накидывать петлю и завязывать узелок.
– Всё, мой хороший. Всё. Мы справились, – выдыхаю, обработав порошком зашитую поверхность и наклеив сверху компресс.
Проверяю пульс, радуюсь более слышимой пульсации, накидываю на мальчонку теплое зимнее одеяло и прямо там же опускаюсь на пол.
Всё. Силы кончились.
Нужно пару минуток покоя, чтобы отдохнуть. А после уже и отваром постараюсь мальчонку напоить, и себе ноги обработаю, и…
Не замечаю, как проваливаюсь в дрему. Зато просыпаюсь резко. Тайлер мечется по скамье, плача и жалобно бормоча под нос:
– Мама… нет… нет… мама…
14. Глава 13
Матушка-Луна, неужели я это делаю?
Неужели действительно иду в дом Тайлера, чтобы спасти его маму, которую «обижает плохой злой дядька»?
Я – перестраховщица и бояка, трусиха и идеалистка?
Да. Иду. Действительно.
Сама не до конца верю, что повелась на шантаж маленького, но упертого в своем желании пациента, ненадолго очнувшегося на рассвете и не угомонившегося, пока не получил обещание помощи. Хотя нет, конечно же я понимаю причину такого поступка. Зачем себе врать?
Она берет начало в прошлом, произошедшем со мной будто только вчера, когда никто… НИКТО!!!... не захотел меня слушать, не поверил в произвол всесильного, а если и поверил где-то глубоко в душе («Ха-ха!» – три раза!), идти и рисковать собственной шкурой ради меня не сподобился. Оставил наедине с горем и проблемами. Одну-одинёшеньку.
Поступить с Тайлером аналогично, так же хладнокровно и бездушно, я не смогла. Не смогла бросить его в его беде.
Догадываясь и ясно осознавая опасность, все равно согласилась помочь. И не потому, что поверила в собственную неуязвимость. Моя голова еще на плечах, и силы я соизмеряю реально. Просто пожалела ребенка, а еще постаралась удержать его в сторожке. Не позволить сбежать и наделать глупостей опрометчивым поступком, тем самым пустив насмарку мою работу и причинив еще больший вред своему здоровью. Ведь, едва очнувшись, этот бесстрашный герой собирался рвануть назад. Домой. К маме.