Лиса. Личные хроники русской смуты - стр. 10

Он знал, что его папа – военный. Офицер. И что он уехал, но очень скоро вернётся и заберёт их к себе… А этот дядька был совсем другой! Но мама сказала, что он – тоже папа, а маме Валерик привык верить.

Хотя… Два папы сразу – это было многовато для их маленькой комнаты.

Немного подумав, Валерка решил, что из тех военных, у которых на погонах нет звёздочек, папы получаются неправильные. Совсем не такие как надо. Таких пап можно и не любить.

Тем временем «папа Саша» раскурил вторую папиросу и, обращаясь к матери, подытожил:

– Всё знаю… Будем считать, что простил. Завтра приду сюда жить.

Когда новоявленный папаша ушел, Валерка, весь в слезах, бросился к матери и, крепко обхватив её за шею, разрыдался. Мария сидела молча, уставившись в окно остекленевшими глазами. Изредка она касалась макушки сына бледными губами, но делала она это машинально, поскольку мысли её были где-то далеко.

За окном полыхал удивительной красоты закат.

Вечерело.

– М-м-мамочка, – всхлипывал испуганный мальчик, – м-м-мамочка, скажи ему, чтобы больше не приходил! М-м-мамочка… Он чужой, я его не знаю… М-м-мамочка…

– Не плачь, Валерик, успокойся, – Мария ещё раз поцеловала ребёнка, обняла и прижала его к себе.

Крепко-крепко.

Они, обнявшись, сидели в наступающих сумерках и молчали. Сидели долго, не включая света. И мать и сын пытались успокоиться, но успокоение не приходило. Наверное, потому, что положение у них было безвыходным.

В конце концов, Валерик уснул, а Мария ещё долго не решалась потревожить его сон.

Она думала.

Пару часов спустя молодая мать отстранила проснувшегося ребёнка и тяжело поднялась со стула. Разминая затекшие ноги, она прошлась по комнате, внимательно осматривая её и собирая оставшиеся от уехавшего жильца вещи. Побросав найденное в старую наволочку, прошла к буфету, открыла его дверцу и взяла с нижней полки стопку фотографий. Главный компромат.

Не удержавшись, принялась их рассматривать. В чёрно-белых тонах, запечатленная на плотной фотографической бумаге, замелькала её ещё недавно яркая и счастливая жизнь. Перебиравшие фотографии пальцы дрожали, и дрожал подбородок. Подступили слёзы, но, после нескольких глубоких вдохов, Марии удалось взять себя в руки: «Всё, ушёл караван…»

– Валерик, сыночек, когда вырастешь, постарайся жить так, чтобы у тебя в доме была радость. И не только по праздникам, а каждый день. Понял, золотко моё? Мы с тобой, на свою беду, узнали, каково оно, когда есть счастье… Теперь будем просто так жить. Без радости. И без счастья. На, посмотри. Может, что хорошее в памяти и останется… – Мария положила фотографии на кровать и вышла на кухню за эмалированным тазиком и спичками.