Лира-2. Волчица Советника (бывш. Жестокие Игры) - стр. 91
— Бом-м… Бом-м… Бом-м…
От него не удавалось спрятаться ни под подушкой, ни под одеялом. Я затыкала уши, зажимала их ладонями, накрывалась одеялом с головой, но даже тогда вибрировала вместе с воздухом, с землей, с самим полотном мироздания.
— Бом-м… Бом-м…
Тошно было. И Стефан приснился — но не в обычном кошмаре, а вместе с тем наемником, которого я убила в «Доме Розы». Старший брат Йарры и воин из отряда Арза пили по очереди черное вино из одной бутылки и одобрительно мне улыбались.
И жутко было — а на что еще я способна?
Я ведь не жалела, понимаете?
Тогда я совсем ни о чем не жалела.
— Бом-м… Бом-м… Бом-м…
* * *
Сутки спустя на деревенском кладбище похоронили восьмерых солдат, так и не проснувшихся после Грез Валесси.
Я проснулась от пощечины — брат впервые ударил меня по лицу.
— Доигралась? — прошипел он. — Поднимайся!
Тим выдернул меня из постели — я спала не раздеваясь — и чуть ли не за шиворот оттащил в часовню.
— Леди Лаура изъявила желание помочь вам, служитель, — чуть поклонился он Мийсу, толкнув меня к длинному ряду укутанных в саваны тел.
Мигали и гасли от духоты свечи, чадили курильницы, голос Мийса гремел где-то под куполом, а я задыхалась от запаха тлена и страха.
Кто еще знает?.. Что теперь будет?..
И мыслишка — подленькая, жалкая: Тим ведь не скажет! Никому не скажет!
Светлые, я ведь не хотела! Клянусь, не хотела! Я всего лишь спасала Алана! Это ведь из-за меня! Все, что случилось с ним, — из-за меня… Не потащи я его в Эйльру…
Святая Книга тяжело оттягивала руки, а братская могила напоминала провал, что приведет меня прямо в подвалы Темных. Черные ленты змеями обвивали закутанные в саван тела и медленно опускали их на дно. Рыжая пыль покрывала туфли, руки, хрустела на зубах, но я боялась отвернуться от несущего ее ветра и наткнуться на пустой взгляд разом постаревшего Майура, на отчаянный, неверящий — госпожи Дорен, потерявшей мужа.
Поминки были. Во главе стола — выточенный из гранита серп, похожий на кхопеш графа — именно такими Корис пожинает смертельный урожай. Скатерть бордовая с белой каймой, а блюда — черные. Каждый съел ломтик хлеба, пластинку прессованного творога и ложку меда. Компот был несладким — сахар закончился еще зимой.
Тересса Дорен долго рыдала на моем плече, а ее притихшие дети, целый выводок девчонок-погодок от двух до восьми лет, сбились в тесный кружок и расширенными от страха глазами смотрели то на серп Кориса, то на бордовую скатерть, то на Сэли, не отходившего от меня ни на шаг.
Кайн и Дирк маячили неподалеку; старший из близнецов время от времени встряхивал головой и недоуменно оглядывался, не понимая, где находится и что случилось. Благо, к концу недели побочные эффекты зелья прошли.