Лира-2. Волчица Советника (бывш. Жестокие Игры) - стр. 152
— Ужин будет готов через час, господин, — сказала я, чтобы нарушить тишину.
Граф кивнул.
— Вас искал виконт Файлен.
Еще один кивок.
Допив вино, Йарра поймал меня за ремень, притянул ближе.
— Я… Простите меня за утро. Я правда не хотела…
Кубок негромко стукнул по поверхности стола, и мой рот накрыли прохладные губы. Твердые, требовательные, настойчивые. Очень умелые. Мужские руки обвились вокруг талии, стиснули так, что я застонала, и Йарра выпил мой всхлип, как до этого — табачное вино. Язык графа раздвинул мои губы, наполнил рот послевкусием черной смородины — как я не замечала его раньше? Горячая ладонь легла на затылок, не позволяя отстраниться, поцелуй, и без того жадный, стал глубже, грубее — но мне был приятен его напор, сладко было чувствовать, что я — его.
Я вцепилась в плечи графа, отвечая ему, ласкаясь. Сверчки, шестки… Ну их к лешему, я подумаю о них позже, а сейчас…
Жесткие ладони с мозолями от кхопешей на моей груди — я даже не заметила, как оказалась на шкурах, без рубашки. Его рот, сомкнувшийся на мочке уха, горячее дыхание, обдающее шею, мужские губы, задержавшиеся на плече, там, где ямка под ключицей. Укус и поцелуй, успокаивающий короткую боль, волчья метка.
— Моя…
Мурашки по телу — от холодного вина, от горячего языка, собирающего рубиновые капли, от рук, сжимающих ягодицы, когда граф спускается ниже. Он дразнит, играет со мной, но я уже знаю, что это игра для двоих. Граф научил меня, а я всегда была старательной ученицей.
— Ах ты, маленькая ведьма…
Чувствовать его на себе, в себе, прижиматься к нему, знать, что сейчас, прямо сейчас, он мой и только мой, отдаваться ему, быть его, смотреть в темные от страсти глаза и видеть в них свое отражение, двигаться в унисон, дышать одним воздухом, быть одним целым…
— Раду… Еще…
— Лир-ра!..
Пьяная близостью, утомленная, я лежала в объятиях Йарры, водила губами по шраму — тому, что от шипованного цепа, и слушала, как успокаивается дыхание графа. Нега, нежность, легкие прикосновения мужской руки к волосам, смешное урчание, с которым Йарра терся колючей щекой о мою ладонь, — кажется, ему нравилось, как я хихикаю…
Молочно-белое сияние камней подаренной заколки. Их неверный свет, похожий на лунные дорожки, тревожил, беспокоил, и в голову снова полезли мысли о сверчках и шестках, о смесках и Высоких Лордах.
Йарра заметил, что я погрустнела, и объятия стали крепче.
— Что случилось?
Я пожала плечами и спряталась к Йарре под мышку. Как объяснить ему, если я сама себя не понимаю?..
Так странно, так тревожно… Хочется то плакать, то смеяться, то обнять его, то оттолкнуть, спрятаться. Быть с ним, а еще лучше — никогда его не знать. И царапает, царапает что-то, рвется наружу, ноет, болит…