Лира-2. Волчица Советника (бывш. Жестокие Игры) - стр. 149
оно не прошло, осталось занозой где-то под сердцем. Острой, колючей, тревожащей, заставляющей снова и снова искать ее глазами — он успокаивался только тогда, когда девушка была рядом. Неделями наступал себе горло, отправляя Лиру с патрулями, а потом рычал на подчиненных, дожидаясь возвращения отряда, и каждую ночь проверял ее оружие и кольчугу. И часами лежал, задыхаясь, захлебываясь флером, но не прикасаясь к ней, потому что знал — прижимаясь, Лира ищет защиты, а не ласки, покоя хотя бы на время сна.
…у нее волосы пушистые и длинные ресницы, слипшиеся от слез, — она часто всхлипывает во сне. Розовые губы и по-детски нежные щеки. Тонкие запястья и холодные пальцы — и он все чаще ловил себя на мысли, что хочет согреть их дыханием.
Нежность, глупая, ненужная нежность угнездилась рядом с занозой, выросла из нее, как воздушный вьюнок, однажды увивший бизань «Райанского Волка». Тогда он безжалостно выдрал его, велев матросам отполировать мачту, а сейчас… Сейчас не получалось. И это копилось, копилось, копилось, пока наконец не прорвалось — в споткнувшемся сердце при виде ее горя из-за смерти Вороны, в объятиях, когда он утешал ее так, как умел, в ночных разговорах до самого утра.
…она любит вишни из Арааса и истории, написанные дочкой верзейского пирата. Мечтает увидеть Фесс и дернуть за кисточку хвоста Великого Сфинкса, примерить кафтан и найти в барханах бубенец песчаного духа. «Глупо, да?.. Ну не смейтесь, господин!»
Он не смеялся.
Смеяться оставалось разве что над собой, попавшим в собственную ловушку, расставленную для маленькой шильды. О, как сатанел он последние дни, пытаясь найти в ней хоть что-нибудь, хоть один недостаток, который позволил бы выползти, вынырнуть, выдохнуть!..
Искал — и не находил.
Лира была идеальной. Гордой, стойкой, упрямой. Злой и умелой в бою, умной и расчетливой. Жесткой. Когда нужно — циничной, жестокой. Сильной — война не сломала ее, лишь закалила, превратила в клинок темной райанской стали, упругий и прочный, прекрасный своими узорами.
«Вы ненавидите меня, да?»
Нет.
Она спит у него на плече пушистым котенком и восторженно слушает сказки о южных городах. Она нежная и сладкая, страстная, восхитительно чувственная и до смешного смущающаяся, вспыхивающая разом и вся, до самых кончиков волос. Она прячется от него за чашкой с чиаром и осторожно, будто ненароком, гладит его шрамы.
Лира пахнет летом, тем летом, когда ему самому было семнадцать и Наставник возил его на Королевские Игры. Рох, Син и Алиса, маленький бумажный домик для гостей, садик с зарослями вербены. Чай с корочками лайма, терпкий акациевый мед. Горячий песок сквозь туфли и сменяющие друг друга противники. Лента паутинного шелка в кулаке — он живой, он трепещет на ветру! — и арена взрывается криком, приветствуя победителя. Солнце сквозь парус — прямо на веки, белый дуб корабля, Алиса, белкой прыгающая по канатам, и отрешенный Син, танцующий с лучами. Волны за бортом — прозрачно-синие, искрящиеся.