Линга Шарира. Третье возрождение Феникса - стр. 30
– Ну что, суки, не ждали? – засмеялся он, но из горла вырвался только глухой звериный рык. Страшный оскал исказил жуткую морду зверя. Шарахнулись в сторону недобитые подельники Мамуки.
– Я – Волк, – сказал Оборотень и шагнул вперед, острые когти царапнули бетон. Со стороны, конечно, это был всего лишь глухой и невнятный рык, но зеки прекрасно поняли смысл и без слов, в этом не было никакого сомнения. Ужас и оторопь в зрачках, побелевшие лица, острый запах кислятины и гробовая тишина вокруг.
Он прыгнул вперед, ухватил Мамуку острыми когтями, вцепился в горло, ощутив одуряющий аромат человеческой плоти. Сжал мощные челюсти, вырвал и с наслаждением проглотил что-то мягкое и вкусное. Живительное тепло обожгло пищевод, в ноздри ударил пьянящий запах свежей крови. Мамука был еще жив, пыжился что-то прохрипеть, прижимая ладони к жуткой ране и разбрызгивая во все стороны багровые капли. Ударом мощной лапы, Оборотень отшвырнул толстяка с дороги, шагнул вперед, вглядываясь в искаженные страхом лица. Охотничий азарт захлестнул его целиком, голод, жажда крови, и полное безразличие к судьбам жертв.
Из тех, кто видел боевую трансформацию, никто не должен остаться в живых!
Оборотень прыгнул в толпу, принялся рвать и кромсать несчастных, почти не встречая сопротивления. Люди были слишком поражены увиденным и растеряли остатки воинственности. Их разум и волю парализовал самый древний и самый мощный инстинкт – страх.
И тогда началась паника, пытаясь обратится в бегство, люди столкнулись со стоящими позади и обрушились на них со всей возможной яростью, кулаками и зубами пробивая дорогу к свободе. Обезумевшие, полностью потерявшие человеческую суть, бежали, объятые суеверным ужасом и отчаянным желанием выбраться из этой передряги живыми. Всего через несколько секунд барак превратился в кровавое ристалище…
Россия. Московская обл. г Мытищи. 29 января 2003 г. 11:14
Секретный объект из состава комплекса Академии СВР России
***
Мотыль помотал головой, отгоняя жуткие воспоминания, открыл глаза.
Стоит все это рассказывать? Было это на самом деле, или привиделось в бреду угасающего сознания? Он не знал, поэтому решил опустить подробности.
– Пришел в себя в карцере, – продолжил он рассказ, – на руке гипс, голова перебинтована, челюсть болит, зубы шатаются. Полгода на допросы таскали. Не поверили следователи, что я один против толпы бился. Требовали сдать членов группировки. Смешно, ей богу! Какая у меня, неприкасаемого, может быть группировка? Официально объявили происшествие тюремным бунтом. Многим сроки продлили. Если бы всех жмуров на меня повесили, пожизненное корячилось бы. Но нет, просто пятеру докинули, и обратно в барак.