Ликантропия как улика - стр. 12

Здесь я ходила в обычную школу и вела себя как все дети. Отличало меня от них только одно: я не знала, что такое «нет денег». Мне казалось, что все вокруг играют в увлекательный квест, главной целью которого является сделать что-то без денег. Например, украсть из супермаркета чипсы с колой, прокатиться «зайцем» на трамвае, или сдрыснуть с бензозаправки, не заплатив. Я все это проделывала с таким азартом, будто и правда была бедней некуда! И мои друзья-мальчишки целиком поддерживали меня в этом. Наша банда была на учете участкового, который всех и каждого заносил в блокнот и проводил раз в месяц задушевные разговоры о том, куда нас заведет кривая тропа подросткового беспредела.

К слову, в нашей гоп-компании были почти сплошь «мажоры»: сын прокурора, пасынок судьи, отпрыск местного вора в законе, Яшка  (его мать была директором рынка), ну и несколько простых ребят. И я. Я была единственной девчонкой в этом рассаднике пробуждающегося тестостерона.

Рано или поздно в такой-то компании  это должно было случиться.

Я натуральная блондинка.  Но сейчас я брюнетка без бровей (сказывается природная блондинистость) и с зелеными глазами.  Да и вообще, кому какая разница, какой ты родилась, ведь если есть деньги, можешь сделать себе любую внешность.  Я вот в Европе я планирую сделать  большую грудь,  а еще подкачать губы и  попку. В Москве папа не разрешает, говорит, только Израиль и лучшие клиники. Интересно, это когда-нибудь свершится?! Я до сих пор еще ни разу не ездила в Европу! Так и состарюсь здесь, прославившись, как «сумасшедшая старушка на розовом Бентли».

Итак, Его, как я уже упоминала, звали Ярослав,  и он казался мне самым дерзким из всех моих знакомых парней. Мне казалось, что отчаянность Яшки по кличке Совесть (его так прозвали потому, что бабки из овощных ларьков, где он в наглую отжимал то яблочко, то гроздь винограда, орали вслед «Совести у тебя нет, окаянный!») когда-нибудь приведет его в могилу. Но она привела его в колонию.  Не люблю вспоминать об этом…

Яшка и я, мы, конечно, напились на моем выпускном. На мне, кстати, было платье из прошлогодней папиной коллекции – зеленое со шлейфом и глубоким декольте. Кажется, в таком на чьей-то коронованной свадьбе дефилировала Бритни Спирс. И я пела какую-то ее песню в микрофон, прощаясь с учителями.

После этого был бал, мы с Яшкой сбежали, взяли такси и поехали кататься по городу. Докатили до Саратова.

Я помню ту ночь.  Мне было не страшно, так как все это мы планировали полгода. Под воздействием шампанского сомнения улетучились. Правда, мне было совсем не так хорошо, как подружки рассказывали. Эти его неумелые губы, смешно и щекотно касающиеся моей кожи то там, то тут, дрожащие руки, порвавшие бюстик и трусики. Я даже наполовину не испытала того, что чувствовал он. Только неприятное ощущение внизу живота и яркую вспышку боли помню. И еще платье пришлось срочно отдавать в химчистку,  так как оно было заляпано кровью. Если бы папа увидел, он убил бы меня. Ведь я должна была выходить замуж за заморского принца, которого мне выбрали по каталогу. А принцам нужны только девственницы.