Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года - стр. 53
Но это смирение и резиньяция были лишь обычным азефовским лицемерием, угрызений совести он не испытывал никаких. «Меня постигли несчастие, – писал он, – величайшее несчастие, которое может постигнуть невиновного человека, и которое можно сравнить только с несчастием Дрейфуса>86».
Два года пребывание в тюрьме подорвали здоровье Азефа и через несколько месяцев после выхода из нее он умер от болезни почек.
Шансонетная певица похоронила его на кладбище в Вильмерсдорфе. Биограф «великого провокатора» Б. Николаевский>87 рассказывает, что посетил вместе с нею его могилу. «Могила не заброшена, обнесена железной оградой, – цветы, кусты шиповника в цвету, две маленькие туйи, видна заботливая рука. Госпожа N не забыла Азефа, о нем она вспоминает с большой любовью и, по ее словам, часто ходит на могилу. Но на последней нет никакой надписи, – только кладбищенский паспорт: дощечка с номером места 446. Госпожа N сознательно решила не делать никакой надписи: "знаете, здесь так много русских, часто ходят и сюда. Вот видите рядом, тоже русские лежат. Кто-нибудь прочтет, вспомнит старое, может выйти неприятность. Лучше не надо"».
Удар, нанесенный партии разоблачением Азефа, был огромный. Принцип взаимного доверия, объединявший партию, оказался подорванным. Один из членов ее центрального комитета, террорист Б. Савинков>88, решил создать новую боевую организацию и составил ее ядро из двенадцати человек, среди которых не было ни одного, не побывавшего за свои убеждения в тюрьме, ссылке или каторге. Скоро ему пришлось убедиться, что трое из этих «вернейших людей» состояли на службе у департамента полиции.
Кто-то из работавших в партии по следственным делам сказал тогда приобретшую популярность фразу: «Каждый член революционной партии – потенциальный провокатор».
В подобной обстановке та чистая вера и тот душевный подъем, которые необходимы каждому идущему на верную смерть, конечно были уже невозможны, и с изменой Азефа революционный террор прекратился. Его сменил террор агентов правительства.
Содержавшийся в одной из провинциальных тюрем член боевой организации Петров>89, желая избегнуть каторжных работ, предложил генералу Герасимову заменить разоблаченного Азефа. Предложение было принято. С помощью полиции Петров получил возможность бежать из тюрьмы и выехать за границу. Там, однако, он изменил решение, рассказал партийным товарищам о сношениях с полицией и в доказательство искренности этого поступка, предложил использовать себя для совершения какого-либо террористического акта.
Ему предложили убить начальника охранного отделения генерала Герасимова.