Лик чудовища. В тени зла - стр. 34
- Спаси вас Бог, госпожа, - сказала ей Данута. - Господь вознаградит вас за вашу доброту.
Она сидела на нагретом солнцем пригорке и, вытянув натруженные ноги, поглядывала на детей и Луминицу. Худенькая, сероглазая, в опрятной и лишь слегка запыленной одежде, она была не намного старше Луминицы, но на лице ее уже лежала печать утомленности и умудренности жизнью. Луминица присела рядом.
- Откуда вы?
- Издалека, госпожа. Вот идем, сами не зная, за какой судьбой. Да неволя нам судьбу выбирать.
- А где твои родные? – спросила Луминица девушку.
- Не осталось у меня никого, - нахмурилась Данута. - Одна я на целом свете. Умру – и за упокой души никто молится не станет.
- А почему ты осталась одна? Где твоя семья?
- А что, госпоже угодно послушать про чужую жизнь и про чужое горе? – и серьезные глаза Дануты обратились на Луминицу.
- Прости, Данута. Я не хотела тебя обидеть, - поспешно извинилась Луминица.
- Да ну что вы? Какая обида, госпожа. Только жизнь моя не интересная. Самая обыденная. Я всю жизнь в услужении у кнеза. Вот дед мой с бабкой, те - да, повидали в жизни.
- А они кто были?
- Дед мой с бабкой были из бродников. Жили они далеко отсюда, за страной Бырсей, далеко за снежными горами. Дед мой в молодости стал священником. Такая охота ему пришла нести слово святое, что отправился он в дальний путь получать грамоту из рук самого Патриарха Константинопольского. И сколько же он чудес на пути своем встретил, сколько всего нового узнал, что ни словом сказать, ни пером описать. Видел он и сам град чуден о каменных стенах, о многих церквах. Видел он и Софию Святую. Да такая она, говорит, огромная, что целую деревню вместить может. Благословил его Патриарх и отправил проповедовать к куманам, или кунам, как их еще называют.
- Неужели не страшно ему было вот так, взять и к другому народу пойти жить? Они ведь совсем другие.
- Страшно, наверное, да охота пуще неволи. Поругалась моя бабка, поругалась на деда, потом, делать нечего, согласилась сняться с обжитого места. Взяли они свой скарб нехитрый и отправились в новые места. Пришел дед к хану Атракану, показал ему грамоту, и разрешил хан им поселиться в куманском коше и глаголить слово святое среди язычников. Ох, и страшно показалось бабке моей жить среди нехристей!
- Еще бы не страшно! Да и по виду, небось, совсем другие люди.
- Да нет, бабка говорила, что люди как люди, на нас лицом похожие, рыжеволосые, белолицые, только говорят не по-нашему.
- Да, жаль, что я куманов в глаза не видела. Они больше равнины любят, отец говорит. Было, правда, раз: проходили они мимо нашего селения, кочевали. Ах, как все тогда перепугались! Стали стада срочно собирать и во двор загонять. Детей тоже в дом загнали. Я тогда маленькая была. Очень мне хотелось на куманов посмотреть, да мать строго-настрого запретила из дома выходить. Ночью все мужчины из селения в руки кто оружие, кто вилы с топорами взяли и вокруг селения на страже стояли. Только куманы недолго пробыли, ушли через день-другой, в другие места пошли. Но я помню, как все перепугались тогда. А мне и не удалось их увидеть.