Личный дневник Оливии Уилсон - стр. 11
А потом случилось то, что должно было случиться при таких обстоятельствах. Джозеф Уилсон всегда признавал необходимость физического контакта с пациентами. И обычно они с Эндрю обменивались рукопожатиями в конце сеанса. Но не сегодня: Эндрю толкнул дверь ногой и даже не обернулся на прощанье.
За долгие годы работы в практике доктора Уилсона случалось всякое. Но большинство пациентов были благодарны ему. В те редкие дни, когда он болел, они справлялись о его здоровье: как он себя чувствует и состоится ли очередной сеанс? А если он уходил в отпуск, опасались, что он больше не вернётся, и это станет для них концом света! Они дарили ему конфеты и музыкальные шкатулки, поздравляли с праздниками и присылали открытки на Рождество, порой незаслуженно, потому что, бывало, его пациенты выздоравливали сами. Врачи, объясняя этот феномен, называют его спонтанной ремиссией. В таком случае Уилсону было нечего сказать самому себе: его клиент здоров и он рад, что теперь они могут попрощаться. Самым ценным подарком для него оставалось простое «спасибо» и объятия: подобные вещи заставляли его просыпаться утром и старательно выполнять свою работу. Но бывало, к счастью, крайне редко, что вместо признательности он слышал оскорбления и даже угрозы. Иначе и быть не могло – такова специфика профессии. И внутренне он был к этому готов. Единственное, чего бы ему хотелось – нарастить непробиваемый панцирь, чтобы с большей лёгкостью выносить критику и нападки клиентов. Увы, в особо острые моменты его панцирь оказывался недостаточно прочным…
– Таким образом, доктор Уилсон, – продолжала Люси, лихорадочно подбирая слова. – При всём почтении к вам, я… ну, вынуждена заявить, что не намерена оставаться в такой опасной среде… Точка! Иначе, ещё чуть-чуть, и мне самой придётся сесть на валиум и прозак. Да, и вот что… – внезапная перемена, произошедшая с её голосом и выражением лица, настораживала: озабоченность сменилась надменностью. – По поводу моего срока: накануне гинеколог сообщил, что к седьмой неделе беременности крошечный мозг эмбриона производит пятьсот тысяч нервных клеток в минуту. Представляете? Полмиллиона клеток в минуту! А вы говорите: «Срок ничего не значит»…
Ее заносчивый тон задел доктора. По правде сказать, ему страшно хотелось почувствовать себя обиженным. И все же он не показал виду, хотя его состояние выдавали следы усталости и стресса, выступившие на лице.
«В этом решении Люси нет моей вины, – твердил он про себя. – Я всё делаю и говорю так, как нужно. Стараюсь не допускать ошибок. Да, я самокритичен в некоторых вопросах, но в том, что касается моей компетентности как психотерапевта, я о себе высокого мнения. И потому берусь за любые случаи. Творю добро. У меня светлая голова, острый ум. Я себя люблю. И меня любят пациенты, исключая психопатов, вроде Эндрю Роббинсона».