Личность в Лабиринте - стр. 13

Если помнить вытекающее из теоремы Геделя о неполноте следствие невозможности описания системы с позиции самой этой системы, то для построения адекватной теории человека необходимо найти такую позицию, которая дала бы возможность такое описание дать. Для человека такой позицией будет мышление, как образование, не принадлежащее человеку, но основывающееся на нем, относящееся к нему как атрибут к субстрату. Это, прежде всего, логическая позиция. Это положение основывается на работах отечественной школы логики Зиновьева – Щедровицкого, и на психологических теориях деятельностного подхода, связываемых, прежде всего, с именами А.Н. Леонтьева и В.В. Давыдова.

Собственно задачу в общем виде сформулировал еще русский философ С.Л. Рубинштейн в своей итоговой работе «Человек и Мир», вышедшей в 1973 г. только после его смерти: «Человек как субъект должен быть введен внутрь, в состав сущего, в состав бытия и соответственно этому определен круг философских категорий».  Тем самым в такой постановке преодолевается метафизическая интенция понимания человека.

Вот такая интерпретация заявленной темы: Сущее выступает как лабиринт, сознание есть нить, держась которой мы только и можем не потеряться окончательно на своем персональном маршруте, а выйти на маршрут общий для всех. От личного, отдельного, частного и частичного существования перейти к всеобщему, универсальному всеобъемлющему сущему.

Для того, чтобы хоть как-то разобраться с содержанием понятия личность нам придется попробовать понять каким образом личность возникает. Есть в физиологии точная формула: «Функция рождает орган». Таким образом, если нам удастся обозначить функциональную наполненность личности, то, тем самым, мы определим её органически и, соответственно, сможем работать с ней объективно. Для нас важно, что прочие пути   домысливания смыслов, порождают, тем самым, очевидную мифологию личности.  Это не значит, что мифология изначально ошибочна. Например, если посмотреть на смысловое гнездо, в котором находится само слово личность, то мы увидим весьма объективный момент содержания. Смотрите: лицо, лицедей, личина, личинка, лик, облик, личность, наличность, наличник…. Чем объединены все эти весьма разнородные объекты в единый смысловой ряд, какой признак позволяет при конструировании слова использовать один и тот же корень? Признак этот – общность функции и если мы определим функцию, то многое нам станет ясно.

Функция лица в отличие от хари – мимическая. Лицо обеспечивает коммуникацию. Это на поверхности. Лицо операционально, инструментально. Оно показывает не все, оно подконтрольно, наличие лица само собой предполагает контроль. Не случайно выражение – «потерял лицо», когда человек предстает собой неприкрытым. Лицедей ясно – тот, кто игру лицом, действие лицом превратил в профессию, мастерство.  «Лицом к лицу – лица не увидать» – тоже ясно сказал Есенин, что все поле зрения закрывает инструмент, а не то, что посредством него высказывается, высказывает себя. Личина – когда-то конструкция на шлеме, закрывавшая лицо от ударов, позже маска у скоморохов, вообще маска. Личинка – стадия развития насекомого, то в чем скрывается взрослое насекомое. Личинка есть и в замках – та часть замка, которая скрывает его тайну – уникальную конфигурацию бородки, исключающую совпадение с другим ключом. Лик – иконописный лик – это не портрет. Это, наоборот, изображение, скрывающее состояние святости. Цель иконописца – добиться не портретного сходства, а трансляции скрытого состояния святости. Облик облекает лик, сосуд в сосуде. Нечто внешнее, надежно скрывающее суть, предъявляя только и исключительно внешний контур, лекало поверхности. Наличность – эквивалент некоторого неясного состояния, то что предлагают к обмену. Больше скрывающего, нежели что-то говорящего о богатстве. Наличник – то, что предъявляют к обозрению окна дома, зачастую украшенные манифестирующими орнаментами, но утилитарная цель проста – скрыть уродливые неровные щели между стеной и оконной рамой.