Либретто для жонглера - стр. 16

Или они прыгают к нам в комнату с лучом солнца и отряхивают с рукавов цветочную пыльцу, и улыбаются, смущённо и чуточку застенчиво.

Нам есть о чём спросить их, им есть что ответить и рассказать; мы рады друг другу.

Мы на подмостках мира…

В твоих волосах радуга, на твоих туфлях пена прибоя и жемчуг подводных земель; эльфы вышили тебе пояс, феи усыпали твоё платье цветами, ногти твоих пальцев – перламутровые ракушки, ты смеёшься, и в глазах твоих смеётся солнце и качает нас на волнах тепла и света, и смеха, и музыки…

Ты знаешь их имена, ты узнаёшь их лица, и они приходят, чтобы петь для тебя.

Иногда нам кажется, что мы спим.

И мы думаем, что это сны, и всё это нам снится.

ANightAtTheOpera

Вот ночь, и сквозняк протискивается в приоткрытое окно, и с ним его свита – витязи с влажными волосами, – и огонь свечи обращается флагом, и музыка звучит проникновенней и отчётливей, она уже не где-то. Она в тебе, и ты сам – оперный мир. Но ты не здесь уже. Где ты?

Влюблённые ангелы заглядывают в наши окна. Нет, я не ревную тебя, я улыбаюсь им и даже приглашаю их на чай. Я знаю, ты украдкой прихорашиваешься у зеркала. Ты обожаешь цветы и свечи, они живые и такие неженки, – наш дом полон ими, их больше чем гостей на балу в честь рождения инфанты, а ведь они не гости. Они с нами всегда, как дыхание, как цвет глаз, они смеются нам из зеркал, они любят тишину и радуются музыке, они так нарядны.

Когда в город приходит вечер, какой иллюминацией мы встречаем его! Он подкрался так тихо. Он любит тебя, Элисса, но слишком робок, чтобы признаться тебе в этом. Я выдал его тайну? Что делать, если он такой тихоня.

Вот он снова вернулся к нам, бродяга. Что-то он нам подарит сегодня?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Над бурным яблоневым морем окно, над тёмными волнами ветвей свет. Я вижу силуэт женщины в высоком парике, вот она повернулась. Ночь не хочет отпустить меня и уговаривает остаться, но эта женщина ждёт, и тени провожают меня, тянутся и отпускают, и появляются снова. Время волнует ветви яблонь, – невнятный шелест, отблески, – она ждёт меня. Свечи в её зеркалах.

. . .

Однажды, придя домой, я обнаружил, что у нас гости. Их было двое – Король и Скарамуш, – они сидели на диване, а Элисса расставляла бокалы на журнальном столике. Я поздоровался.

Улучив возможность улизнуть из комнаты, я шёпотом спросил у Элли, что у нас сегодня на ужин.

– Я хотела приготовить курицу, но ведь это не принято, – сказала она растерянно.– Может быть, сделаем вид, что мы уже поужинали?