Либидо с кукушкой. Психоанализ для избранных - стр. 35
Январь, 2020
– Путешествия заставляют особенно остро чувствовать время. Двухдневный визит на Родину кажется бесконечно долгим. Но вот щелчок, и ты снова в дороге: посреди бушующего океана, над свинцовыми тучами или в поезде. И твой дом номер четыре по Зоопарковой улице теряется где-то в туманной низине безвременья. Пока ты пытаешься отдохнуть от войн, охоты и революций, отдых кажется бесконечным, распластанным во времени. Но как только поезд начинает свой бег по железной дороге, время сжимается для тебя в здесь и сейчас. И эта сингулярность настоящего, невыносимо жуткая в своей тотальности, не отпускающая ни на миг, и является только подлинной жизнью, когда ты никуда не денешься от самого себя, не сбежишь из пломбированного вагона. У тебя нет ни прошлого, ни будущего, ибо их сожрало это настоящее, затянуло в себя подобно черной дыре. С этим состоянием сравнится лишь встреча рассвета после плодотворной ночи. Да нет, и она не сравнится. Или радость возвращения? Но нет, и она не сравнится. Та радость быстро улетучивается, сменяясь понимаем, что история стирает не только сюжеты и лица, но даже декорации, на фоне которых разворачивались события прошлого. Время не щадит актеров – это понятно. Но оно не щадит и сцену. Некоторые актеры еще живы и рады бы освежить старый спектакль, и собираются они вместе, и приходят в свой окутанный туманом театр. А вместо сцены обнаруживают пустоту, загримированную под новые декорации. Но это не их декорации. Это для других, новых актеров, с которыми судьба нас уже не сведет. А зрители? Они тоже приходят, поддержать своих любимых актеров. Но время не щадит и зрителей.
Спецпоезд Мурманск – Москва уже два часа заставлял рельсы подпевать бурану, а Лера все не решалась заговорить с попутчиками. Лицо одного было спрятано за патлами темно-каштановых волос, поэтому непонятно было: спит он или бодрствует. Второй покуривал сигару, нарушая сакральное табу российских поездов, и разговаривал со своим отражением в оконном стекле. Зеркальный собеседник задумчиво кивал и понимающе смотрел на рассказчика.
Чем гуще была тьма снаружи, тем чаще любитель путешествий и монологов замолкал, дымил, прислушивался к подвыванию умирающей вьюги, высматривал кого-то посреди снежных полей, бескрайних и пустых. Вскоре появились первые лесопосадки, их сменили природные перелески. Когда же к железной дороге угрожающе подступили скелеты вековых лиственных и призраки столетних хвойных, занервничал даже молодой шатен. Он то и дело прилипал к стеклу, поглядывая в сторону условного противника сквозь маскировочную сеть густых прядей.