Летящие к Солнцу. Книга 2. База Судного Дня - стр. 14

– Извини, – выдавила она. – Нервы…

Вероника Альтомирано жалуется на нервы? Что-то тут не так…

Я опять ничего не видел. Перевернул маску, вытер лицо перчатками, снял их.

– В каннибализме нет ничего смешного!

Вероника в ответ расхохоталась еще истеричнее. Но быстро осеклась, когда вокруг нас загорелись лампы. Забранные металлической сеткой фонари ровными рядами тянулись по стенам от потолка до уровня двери внизу.

– Большего пока не могу, – доложил Джеронимо, выбираясь из танка. В правой руке он держал смартфон, в левой – что-то серое. Спрыгнув на сетку, он ловко подбежал к нам и вытянул левую руку. – Вот, в карманах завалялись.

Три сушеных гриба, из тех, что нам в изобилии насыпали в подземельях Красноярского Метро. В благодарность за победу над триффидами. Только вот рюкзаки мы оставили в доме Толедано.

Я взял один гриб, а Вероника, когда Джеронимо протянул руку ей, отвернулась:

– Болезному отдай, пусть восстанавливается.

– Нет, – отстранился я.

Вероника, должно быть, сильно проголодалась. Сразу вспылила:

– Хватит выпендриваться! Пока дают – сунул за щеку и наслаждайся!

– Подержи! – Джеронимо сунул гриб мне и побежал к танку.

– Ай, черт! – вздохнула Вероника. – Я опять что-то не то сболтнула.

Я приблизился к ней.

– Возьми. Пожалуйста. Нам всем троим нужно держаться. Мозги, Сила и Какая-то Сомнительная Хрень, без которой история не получается.

Вероника улыбнулась и взяла гриб у меня с ладони. Мы присели, хрустя сухими комочками. Смотрели, как Джеронимо вытаскивает из танка рюкзак, из рюкзака – лампу-шарманку с кактусом. Потом принялся шарить по боковым карманам.

– Не такая уж ты и хрень, – сказала Вероника. – Когда надо, ты все делаешь правильно. Просто из-за того, что у тебя нет нормальных человеческих чувств, иногда ведешь себя неадекватно.

Сердце заколотилось. Хотелось сказать: «Да чувствую я, чувствую!» Но я побоялся. Со мной бесчувственным она может сидеть рядом и разговаривать. А если я опять утрачу над собой контроль, разрыдаюсь или полезу целоваться?.. Меня бесчувственного она, может, однажды и полюбит.

Джеронимо издал восторженный возглас и вытащил из кармана рюкзака общую тетрадь. Вероника застонала. Ну да, она что-то говорила о тетради Джеронимо, еще когда мы сидели в упавшем самолете.

– Он туда записывает твои высказывания? – предположил я.

– Угу, – буркнула она. – Гаденыш мелкий.

Злости в голосе не было, только усталость. Да и вообще, выглядела Вероника непривычно вялой и безжизненной.

Пока Джеронимо строчил, я посмотрел вниз. Рвота из маски капала в середину круга из металлических скамеек. Пусто. Тихо. Только осколки снарядов валяются на полу.