Летучий корабль. Роман - стр. 25

– Конечно. Почему он должен был голосовать против Морозова?

– Я воздержался, – сказал Павел.

– Ну и дурак, – бросил Игорь. Оскорбленный Павел открыл было рот, намереваясь поведать, что слепое почитание начальства недостойно мыслящего человека, но понял, что это будет глупо – и пристыженно смолчал.

– Знаешь, что Рыбаков затевает? – продолжал Игорь. – Совместное предприятие с французами. Он машины закупал во Франции. Те, что у нас в вычислительном центре, он как раз выписывал, через Мексику… или Гондурас… рассказывал – эпопея.

– Я думал, Рыбаков займется новым самолетом, – удивился Павел.

– Это сомнительная тема, – скривился Игорь, повторяя недавно услышанное им чужое мнение. – Знаешь, как называется направление? «Маятник». С ума сойдешь!

Так Павел узнал, что у его мечты есть секретное название – и, когда хлопоты Вадима Викторовича принесли результат, он был уверен в себе, как человек, направляющийся к известной и точно определенной цели. Правда, он испортил отношения на старом месте, потому что Игорь задумал аналогичный побег, в рыбаковское подразделение, где международное сотрудничество было на мази. Но если к Игорю снисходили доброжелательно, то выходка Павла, который не обещал крупных достижений, выглядела помехой, нарушающей рабочий ритм. С таким багажом Павел предстал перед новым начальником, Глебом Николаевичем Бородиным, который быстро расхаживал по коридору вдоль окна, гася избыток энергии. Взятому в оборот новобранцу он устроил допрос, и Павел вынужденно следовал за Глебом Николаевичем по пятам, рассказывая, чему его наставляли в институте. Глеб Николаевич представил новичка нескольким встречным – среди них оказался начальник подразделения Юрий Захарович Лабазов.

Перед Лабазовым Глеб Николаевич, прекратив моцион, остановился, как вкопанный. Тот с печальной улыбкой склонил голову, и его меланхоличная улыбка сделалась мрачной, словно мука за несовершенства мира раздирала душу начальника подразделения.

– Хитрый ты, Глеб Николаевич, – проговорил он со вздохом, и Павлу показалось странным сочетание ума и беспомощности в лабазовских глазах. – Правильно, что набрал женщин. К тебе такие молодые красавцы, – он кивнул на Павла, оценившего слово «красавец», как фигуру речи – пачками будут слетаться, как мотыльки на лампу.

Потом Глеб Николаевич завел Павла в комнату и с покровительственной полуулыбкой представил сотрудницам. Женщин было трое, и в одной Павел, оторопев, узнал Машу. Вторая, с каштановыми волосами, Валя – немного за тридцать и с обручальным кольцом – была, в отличие от нарядной Маши, в недорогом платье, а третьей была сорокалетняя кокетливо-простодушная Рената Евгеньевна, чьи непомерно высокие каблуки в представлении Павла мало соответствовали возрасту.