Лето в гетто - стр. 17
Все в ней «слишком». Слишком светлые волосы, слишком светлая кожа, слишком высокомерный взгляд.
Слишком шаткое положение Исаака, слишком тесный угол, где он должен спать.
Слишком много людей, желающих ему смерти. Слишком жестокая война.
К ночи родители не вернулись, но Урсула не боялась за них. Отец, главный инженер Кенцава и невольный разработчик стены гетто, оставался нужным немецкому командованию хотя бы до окончания строительства. А оно постоянно прерывалось – стену то и дело подрывали.
Мама была ни при чем, а Багужинские тем более. Еще родители работали очень тихо и аккуратно, поэтому, как думала девушка, вопрос разрешится положительно. Больше всего она боялась момента, когда ей нужно будет переодеться перед еврейской Вороной, чтобы лечь спать. Урсула не хотела этого делать до последнего, но выхода не было.
Подумала, что дело решает скорость. Развернула Исаака лицом к балкону, отошла и вздохнула. Переступила с ноги на ногу. Неловко цепляясь пальцами, хрустя тканью, пыхтя, расстегнула пуговицы и скрестила руки, чтобы снять платье, и услышала хохот. Смеялся ненавидимый картавый тенор.
«Смотрит!»
– Ты вылетишь отсюда, как пробка, если будешь так делать! – чуть не закричала она. – Иди в угол! И глаза закрой! Ишь, какой!
С закрытыми глазами Исаак наощупь шел вдоль стенки к своему углу и смеялся:
– Ты не такая красотка, чтобы за тобой подсматривать. Ты сама знаешь, ты страшненькая.
С мыслью об уродстве она пролежала несколько часов. Раз за разом проклиная Исаака, Урсула переворачивалась с одного бока на другой, подкладывала под ухо кусок одеяла и заставляла себя не смотреть в угол, но смотрела. Фигура Исаака напоминала черного спрута с протянутыми по полу длинными щупальцами. С леденящей боязнью она отворачивалась, но не могла пролежать спиной к нему долго, не зная и не видя, что он там делает. Всем сердцем ей хотелось перестать бояться Исаака, но каждый шорох и вздох, доносящийся из угла, вызывал у нее дрожь.
«Не может же быть насквозь гнилым».
– Ты кого-нибудь убил, Ворона? – спросила она тихо-тихо, думая и отчасти надеясь, что Исаак даже не услышит.
Но он ответил твердо, без гордости, наконец, шумно поменяв положение:
– Да, я сам убил пять офицеров.
В мыслях девушка проговорила его ответ, но не стала бояться больше. Ворона как всегда врал, а сейчас вышло совсем ювелирно. Значит, он лукавил, говоря, что она страшненькая, что в углу воняет, что ему не нравится находиться в ее комнате и что у нее плохой вкус.
Конец ознакомительного фрагмента.