Лето в гетто - стр. 11
Закрылась дверь и стихло.
Он запомнил каждое слово в точности и каждую секунду обдумывал их. Брешь в поведении была найдена, теперь оставалось давить на нее. Исаак открыл глаза и увидел девушку, сидевшую на полу и напоминающую фарфоровую статуэтку. Из темного в ее лице выделялись зеленые глаза,
слишком румяные щеки и губы, к счастью, не изжеванные и не розовые.
– Ты еврей? – спросила она, как ему показалось, с презрением. – Убирайся живо, пока я не позвала родителей.
– Пылища такая, – буркнул Исаак. – Ты самая неряшливая девчонка из всех, кого я встречал. Но ладно, мне здесь нравится, я буду здесь жить. Исаак, – он протянул из-под кровати руку, которую брезгливо не пожали, – не очень рад знакомству, но, так сказать, вынужден. Мы же теперь должны как-нибудь дружить,– девушка обескуражено смотрела на него. – Ты Урсула, да? – продолжал Исаак. – Урсула… Мне не нравится это имя. Я буду звать тебя Маленькая Медведица.
– А ты Исаак, – издевательски сказала девушка. – Еврейская Ворона. Я буду называть тебя так. Ну а если тебе не нравится, просто скажи: «Урсула, перестань говорить про меня, что я еврейская ворона». И все
Исаак прокрутил в голове сказанное и решил, что с ней ему будет сложно.
Глава 2. Обязанности
Мама Урсулы, дождавшись мужа, пана Каминского, ушла вместе с ним к Багужинским. У них возникли проблемы с гестапо и такие, что оба Каминских не смогли точно ответить дочери, когда вернутся.
– Войтек сказал, что сегодня ночует у Томаша, – сказала пани Каминская задумчиво. – Надо бы это прекратить. Сама никуда не выходи, вечером опять готовится какая-то акция. Будет страшно, пойди к Вайсбергам… До встречи, солнышко.
Как только дверь закрылась и замок щелкнул, Урсула стремительно зашла в комнату. Тарелка с оладьями была уже пуста, сок выпит. Исаак стоял около шкафчика с книгой в руках.
«Какие ужасные штаны, – подумала она. – И руки грязнущие!»
– Положи на место и больше ничего не смей трогать на полке, – Урсула отобрала новенького «Робинзона Крузо», поставила обратно и отошла от Исаака.
Тот хмыкнул, по-хозяйски заходил по комнате взад-вперед, осматриваясь:
– А где братец твой? – спросил он.
– Какой братец?
– Ну Войтек. Лет шестнадцати. Носит бежевые башмаки и не любит евреев, а ты не любишь его.
– Ему двенадцать, и он никак не относится к евреям.
Урсула недоверчиво следила за Исааком и злилась: «Сейчас все вши перебегут сюда. Ой, мамочки. А если у него кровь заразная?» Она знала, что в гневе может наговорить много нехорошего, поэтому изо всех сил сдерживала себя. Решив смотреть на самую нераздражающую часть лица Исаака, девушка смотрела то на его лоб, то на шею.