Лето, когда ты была невестой - стр. 8

– Ты почему не спишь? – резко спросил он, и тут же пожалел о своём тоне: улёгшийся было под слоем дневной усталости страх девушки окатил его волной металлического запаха, острого и холодного.

Брегир опустился на корточки, чтобы их с цесаревной глаза оказались на одном уровне. Повреждённая во время прыжка из окна нога немедленно отозвалась тупой болью. Сольгерд выглядела такой потерянной и так хотела доверять ему, своей последней (и единственной!) надежде на спасение, что он осёкся и забыл, что хотел сказать. Да и что ей скажешь, беззащитному тепличному цветочку, выдранному из родного сада грубой рукой? Цесаревне, заброшенной в тёмный лес, где каждый шорох листьев, каждое движение ночного воздуха звучит как обещание смерти, неминуемой и страшной.

Он снял свой видавший виды плащ и накрыл им её плечи.

– Послушай меня, Сольгерд, – произнёс он спокойно и твёрдо, поймав её отчаянный взгляд, – твоя сохранность для меня сейчас важнее всего, и я не смогу тебя защитить, только если буду мёртв. А умирать я пока не собираюсь. – Он едва заметно усмехнулся. – Ты держалась молодцом, и то, что сейчас тебе страшно – нормально. Ночью все чувства обостряются, особенно страх. Но я хочу, чтобы ты доверилась мне и отдохнула, завтра будет долгий день. Хорошо?

Что ещё ей сказать, он не знал. Это и так была слишком длинная речь. И ему очень хотелось верить, что он не солгал.

Сольгерд кивнула. От неё отчётливо пахло непролившимися слезами усталости, тревоги и накопившегося страха. Он выпрямился и отошёл на несколько шагов, устроился под деревом, прислонившись спиной к шершавому стволу.

– А вы?

– Что – я? – обернулся Брегир на слабый оклик.

– Вы разве не будете спать? Совсем? Всю ночь? Завтра будет долгий день…

– Я привык, – бросил он, давая понять, что разговор окончен.

***

Сольгерд проснулась на рассвете от пронзительного луча новорожденного солнца, скользившего по её векам. Она не сразу сообразила, где находится, резко дёрнулась, но затёкшая спина не дала ей сесть. Через несколько секунд она вспомнила всё, что с ней случилось – будто в лицо плеснули пригоршней воспоминаний вчерашнего дня, холодных и оттого бодрящих, как проточная вода. Захотелось снова уснуть и проснуться в своей опочивальне, спуститься к завтраку и увидеть отца, живого и невредимого. А потом гулять по саду, слушать затейливые сказки нянюшки Келлехерд и пытаться увильнуть от ненавистного послеобеденного шитья золотом. Сейчас она готова была вышить хоть целую скатерть, хоть две! Лишь бы вернуться в те спокойные дни недавнего прошлого.