Лето, бывший, я - стр. 44

Нечаев отрывается от зрелища, задумчиво покручивая полупустую чашку, а потом вскидывает серьёзный взгляд и спрашивает:
- Ты счастлива, Сова?

Первый порыв ответить “да”. Неделю назад я бы непременно так и сделала. Возможно, из гордости, по-детски наивного желания показать, что девочка, которая уверяла, будто не сможет без него жить, сейчас об этом не воспоминает, или потому что и правда так думала. Неважно.

Важно то, что сейчас отвожу глаза. На секунду, на две, на три, на пять. Пережёвываю ставший безвкусным десерт и пытаюсь одновременно понять, зачем Алексей это делает, и придумать, как отшутиться. Провал по всем пунктам.

Он ведь спрашивает не про мою сегодняшнюю благополучную версию счастья. Его интересует, стала ли я счастлива с другим так, как не получилось у нас с ним. Трепещет ли моё сердце, когда смотрю в глаза Карлу, несусь ли с пятого этажа, в чём была, услышав его голос, сгораю ли, проводя пальцами по созвездиям его родинок? Рассказываю ли ему сны и мечты, читаю ли свои сказки? Нет, Лёш, нет. Я больше не придумываю сказок.

Всё это и остальное взрослая Бет собрала до самой последней крошечки, сложила в коробку “Невозможное” и задвинула в самый тёмный угол, запретив вспоминать. Потому что такое сильное счастье приносит такую же сильную боль. Даже если тебе не давали надежду и обещания, ты всё равно глупо ждёшь чуда. А когда оно не случается… Если выживешь… Пишешь последнюю сказку и, придумав новую версию счастья, живёшь в реальном мире. Тихо, без всплесков на кардиограмме, зато без тоски и отчаяния.

Ресторан закрывается, нам несут счёт. Собираемся, выходим в весеннюю ночь и идём к стоянке. Может, не отвечать? Или сказать уже это долбанное “да”, но как? Только не после двухчасового разговора с действительно счастливым Власовым. Нечаев сказал, они с женой разводятся, а я не верю - столько глубокого чувства было в словах Тимура. И даже не после той парочки в окне. Такое счастье больше не обо мне.

Сжимаю кулаки. Чёртов Нечаев, ты не заставишь меня думать, что моё счастье ненастоящее. Оно просто другое. Да, без любви и страсти, но с уважением, доверием и благодарностью. С заботой, поддержкой и теплотой. С планами и уверенностью, что больно больше не будет. Какое есть.

- Да! - догоняя Лёшу у машины, говорю чуть громче, чем надо. Выходит нервно. Это слово вместе с эхом наших шагов разносится по пустой стоянке, пугая.

Он открывает мне дверь и изучает, чуть наклонив голову. Чтобы сбить процесс сканирования, во время которого Лёша точно прочтёт мои мысли, уточняю: