Лети, светлячок - стр. 2
– Меня зовут Трой, – сказал он.
Глядя в его голубые глаза, она ощутила бремя своего одиночества. Когда мужчина хотел ее в последний раз?
– А меня Талли Харт.
– Знаю. – И он поцеловал ее. Губы у него оказались сладковатые на вкус, отдавали ликером и сигаретами. А может, травкой. Ей захотелось раствориться в этой чувственности, растаять, точно леденец. Хотелось забыть обо всех ошибках, которые она совершала в жизни и которые привели ее сюда, к одиночеству в толпе незнакомцев.
– Поцелуй еще раз. – Она с отвращением услышала в собственном голосе мольбу. Так ее голос звучал в детстве, когда она, уткнувшись носом в стекло, ждала мать. Я какая-то неправильная, да? – спрашивала та девчонка всех желающих выслушать ее, но ответа так и не дождалась.
Талли подалась к нему, притянула к себе, но даже когда он поцеловал ее и прижался к ней, к ее горлу подступили слезы, и сдержать их не получалось.
Из бара Талли ушла последней. Двери у нее за спиной хлопнули, неоновая вывеска зажужжала и погасла. Сейчас, в третьем часу ночи, улицы Сиэтла опустели. Успокоились.
Покачиваясь, она шагала по скользкому тротуару. Надо же, стоило незнакомому мужчине ее поцеловать, и она разревелась.
Убогая. Неудивительно, что он сразу слился.
Точно волнами, ее накрывало дождем. Вот бы сейчас остановиться, запрокинуть голову и глотать дождь, пока не захлебнется.
А что, неплохо.
Дорога до дома заняла вечность. В вестибюле она молча прошла мимо швейцара, стараясь не смотреть на него.
В лифте она взглянула на свое отражение в зеркальных стенах.
О господи.
Ну и видок. На голове настоящее гнездо рыжеватых волос, которые давно пора подкрасить. На щеках потеки туши, смахивающие на боевую маску.
Двери лифта открылись, и она вышла на площадку. Еле держась на ногах, она с трудом добрела до своей квартиры, ключ в замок вставила лишь с четвертой попытки.
Когда дверь наконец открылась, у Талли уже снова раскалывалась голова, перед глазами все кружилось.
На пути между гостиной и столовой Талли врезалась в столик и чуть не упала. В последней отчаянной попытке она ухватилась за диван и со стоном рухнула на упругие белые подушки. Столик перед диваном почти утонул в ворохе писем, счетов и журналов.
Талли откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. В какой же бардак превратилась ее жизнь!
– Ну ты и стерва, Кейти Райан, – обругала она лучшую подругу.
Какое же невыносимое одиночество. Вот только ее лучшей подруги больше нет. Она умерла. Из-за этого все и началось. Талли потеряла Кейт. Грустная небось картинка выходит. Горе, накрывшее Талли после смерти подруги, тащило ее с собой, и ей не хватало сил сопротивляться.