Лесная ведунья. Книга первая - стр. 41
– Ну что, многое увидела? – насмешливо спросил охраняб.
Язвит он, гордый. Такой гордый, что хоть убейся, а мне жалко его так, до слез просто.
– Не бойся, вреда не причиню, – тихо сказала я.
– Не боюсь, – напряженно произнес он, – но где твои когти, ведьма?
Я вздрогнула. Мгновенно отняла руку. Поразмыслила над фразой его «Ну что, многое увидела?». Так, если подумать, то что должна была бы увидеть ведунья? Клеймо. Нормальная ведьма в принципе – тоже клеймо.
Так что сочувствие свое запихнула куда подальше и воинственно выдала:
– Так подпилила, когти-то. Мужик же в доме, вот и занялась собой. Это только начало, еще космы свои расчешу замшелые, кожу увлажню кремами омолаживающими и, глядишь, передумаешь ты служить мне охранябом и начнешь набиваться в полюбовники.
Полагала, что передернет его от омерзения, но он только усмехнулся.
А затем как-то очень странно протянул:
– Ты слишком хорошо вымыла котелок, ведьма. Он прямо сияет.
Меня пробрала дрожь. Очень медленно повернув голову, взглянула в сторону котла с похлебкой и увидела свое отражение – растрепанные волосы, виднеющиеся из-под сползшего назад капюшона, лицо девчачье испуганное, глаза, широко распахнутые, и ужас, который я, к стыду своему, не скрыла.
– Да меня даже сползший на подбородок глаз напрягал меньше, чем это, – хрипло признался маг.
Я поняла, о чем он: я ведьма молодая, в силу не вошедшая, то есть усиливаться за счет убиения магически одаренных еще могу. А тут вот он весь – в моей власти, с ошейником и артефактом, волю ломающим, и целый архимаг. Убивай не хочу просто!
И ведь что не скажи сейчас – не поверит. Выглядит все слишком уж – и караван встретила, и себе мужика забрала, и артефакт подчинения не забыла прихватить, и ошейник все так же на нем, и прикажи я на алтарь лечь – сопротивляться не сможет.
Почувствовала себя владетельницей целого архимага!
Рабовладелица уже звучит гордо, а я теперь и того больше – архимаговладелица!
Постояла, подумала. Решила, что оправдываться глупо, скрываться тоже уже смысла нет. Сняла плащ с себя, откинула на ступени, с клюки сняла артефакт – демонстративно надела себе на шею, чтоб знали некоторые охранябы – кто тут хозяин, и, отправив клюку прыгать в избу, обошла мужика и села рядом.
Посидела, подперев кулаком подбородок, посмотрела на огонь, затем искоса взглянула на мужика и спросила:
– И как суп?
– Похлебка, – напряженно ответил он, все так же сидя с неестественно прямой спиной. – Хочешь?
Кивнула, прикусив язык, чтобы не спросить: «А не отравлено ли. Свистнула домовому, тот принес еще тарелок и ложек, себе из котелка похлебки набрал и умчался в дом – он в этом лесу вообще гость незваный, потому у меня в домике и скрывается.