Лес Мифаго. Лавондисс - стр. 44
Птицы равнодушно отошли от меня, чтобы, возможно, порадоваться своему последнему пиру.
Посреди сада вырос молодой дубок, дюйма четыре в высоту. Удивленный и очарованный, я все-таки вытащил его из земли. Заинтересовавшись способом, каким природа проникает на мою любовно охраняемую территорию, я обошел все свои поля, достаточно обеспокоенный, и внимательно осмотрел все, что выросло в последнее время.
Деревца появились на части сада, примыкающей к кабинету, и на заросшем чертополохом поле, связывавшем эту область с лесом. Их было больше сотни – каждый меньше шести дюймов в высоту, – вытянувшаяся по лужайке лента, которая вела от французских окон кабинета к воротам. Я вышел за ворота и заметил, что поле, за которым в последнее время никто не ухаживал, просто усеяно деревцами. Ближе к краю леса они становились выше, почти достигая моего роста. Я составил план этой деревянной ленты и с содроганием сообразил, что она похожа на завиток страны леса, сорок или пятьдесят футов шириной, устремленный к дому как какая-нибудь затхлая галерея.
Или как лесная ложноножка, пытающаяся затащить дом в ауру основного тела. Я не знал, оставлять ли деревца или уничтожить их. Но когда я попытался вытащить одно из них из земли, предмифаго на периферии моего зрения заметались как сумасшедшие. Так что я решил не трогать странные деревья. Их клин может добраться до дома, но, когда они вырастут побольше, их будет легко уничтожить, даже при нынешней ненормальной скорости роста.
Итак, гости регулярно посещают дом. Мысль об этом очаровала меня, хотя по позвоночнику и пробегал холодок страха; однако ужас быстро исчез, если вообще был: тот же самый быстро уходящий страх, как и тогда, когда я смотрел фильмы с Борисом Карлоффом или слушал истории о призраках по Би-би-си. Я стал частью загадочного процесса, охватившего Оук Лодж, и не мог отвечать банальностями на открытые знаки призрачного присутствия.
Но, возможно, правда была совсем простой: я хотел ее. Ее. Девушку из дикого леса, мысль о которой не давала жить брату и которая, я знал, уже навещала Оук Лодж в ее новой жизни. Возможно, многие из последующих событий были вызваны отчаянной потребностью в любви, необходимостью найти себе такое же лесное создание, как и Кристиан. Мне недавно исполнилось двадцать, и я никого не любил, за исключением физически привлекательной, но интеллектуально пустой девушки из французской деревни, в которой я жил после войны. Во всяком случае, я не испытывал с ней того единения души и тела, которое люди называют любовью. Кристиан нашел ее. Нашел… и потерял. И не было ничего удивительного в том, что я, одиноко живущий в милях от всех, только и думал о Гуивеннет и ее возвращении.