Леонид обязательно умрет - стр. 6

из неживого получается живое… Одно из миллионных чудачеств Бога… Ему не казалось, что скопление клеток из него самого есть венец творения Всевышнего. Чего стоит хотя бы такая глупость, как деление клеток, причиняющее страдание приближением физического конца в будущем. А припадочное сердце? А зависимость собственного происхождения даже от температуры воды, в которую улеглась какая-то дура, туманно грезящая неизвестно о чем. Будь его воля, он тотчас перешел бы из сей формы существования в альтернативную или в вечность неживого, обрадовав себя совсем иным способом несознания. Но человек предполагает, а…

Вот в этом понятии – человек – и коренилось самое неприятное для него. Сознание зародыша было обречено на самое узкое мировосприятие – человеческое, которому присуща физиология и тотальная зависимость от нее. Конечно, человек – самое высокомерное существо, считающее, что его мозг – вершина Господнего творения. Лишь перешедши в другое измерение сознания, которое не нуждается в биологических приспособлениях, он понимает, что являлся наглым сперматозоидом в презервативе!

«Я не хочу быть человеком», – провозгласил эмбрион, и в этом уже заключалось человеческое высокомерие и самая большая Ложь.

Его клетка, отвечающая за мужское начало, уже произошла и сделала зародыш физиологически зависимым от влечения к Космосу, то есть к своей мамке!

«Она не знает о моем существовании!»

Четыре минуты…

Она много чего еще не знала. Когда умрет и кто был ее отцом. Что станет есть на ужин и кто в конце концов пробьет в ванне засор.

«Да батя мой пробьет!» – прокричал бы эмбрион в раздражении, если бы мог.

Конечно, так тому и предстояло быть. Он знал об этом наверняка, как и еще о многом другом, что неведомо более никому.

Минута…

До ее ушей донеслась трель телефонного аппарата, установленного в общей прихожей. Лежа в горячей воде, сквозь дрему Юлька представила его – черный, с белым диском, из динамика которого прошлое приносило ей столько радостей и печалей. Он шептал ей сначала подростковыми, а затем мужскими голосами уклюжие и неуклюжие слова любви, бывало, что отчаянная ненависть все от тех же любовей мучила ее молодое сердце, а однажды телефон строгим голосом велел Юльке прибыть в военкомат для прохождения срочной армейской службы. Прямо в ее день рождения, в восемнадцатилетие.

– Что – война? – испугалась она.

– Тьфу! Идиот! – выругался строгий мужской голос ей в ушко, закачав вибрацией маленькую золотенькую сережку.

– Я – не идиот! – ответила Юлька вызывающе. – Пусть – идиотка, и все остальное, только – не идиот!