Леоне Леони. Ускок (сборник) - стр. 39

– Долги, – отвечал Леони с невозмутимым хладнокровием.

– Это проще, чем найти евреев, которые не тревожат нас в течение трех месяцев, – сказал виконт.

– А что ты будешь делать, когда кредиторы возьмут тебя за шиворот?

– Сяду на кораблик, – ответил Леони с улыбкой.

– Прекрасно. И отправишься в Триест?

– Нет, уж это слишком близко. В Палермо – там я еще ни разу не был.

– Но когда приезжаешь в какое-нибудь новое место, – заметил маркиз, – надо с первых же дней привлечь к себе внимание.

– Провидение позаботится об этом, – отозвался Леони, – оно любит отважных.

– Но не ленивых, – бросил Шальм. – А я не знаю никого на свете, кто был бы ленивее тебя. Какого черта ты торчал шесть месяцев в Швейцарии с твоей инфантой?

– Ни слова об этом! – отпарировал Леони. – Я любил ее и выплесну мой бокал в лицо любому, кто найдет в этом повод для забавы.

– Леони, ты слишком много пьешь! – крикнул еще кто-то из гостей.

– Возможно, – ответил Леони, – но что сказано, то сказано.

Виконт не ответил на этот своеобразный вызов, и маркиз поспешил перевести разговор в иное русло.

– Но почему, черт возьми, ты не играешь? – спросил он Леони.

– Да убей меня бог! Я играю каждый день ради того, чтобы вам угодить, я, ненавидящий игру. Я скоро спячу от вашей страсти к картам и костям, от ваших карманов, бездонных, как бочка данаид, и от ваших ненасытных рук. Вы же все сплошь дураки. Стоит вам выиграть, и, вместо того, чтобы отдохнуть и насладиться жизнью в свое удовольствие, вы беснуетесь, пока счастье вам не изменит.

– Счастье, счастье! – воскликнул маркиз. – Всем известно, что это такое!

– Покорно благодарю! – сказал Леони. – Я этого больше и знать не желаю: уж слишком бесцеремонно обошлись со мною в Париже. Как я подумаю, что жив еще человек, которого, дай-то бог, скорей бы черти унесли!..

– И что же? – спросил виконт.

– Человек, – подхватил маркиз, – от которого мы должны избавиться во что бы то ни стало, если хотим вновь обрести свободу на земле. Но потерпим: нас двое против него!

– Будь покоен, – заявил Леони, – я еще не настолько позабыл древние обычаи нашей страны, что не сумею очистить наш путь от того, кто мне мешает. Не будь этой чертовой любви, что засела мне в башку, я бы легко управился с ним в Бельгии.

– Ты? – удивился маркиз. – Но ведь тебе еще ни разу не доводилось выступать в такого рода деле, да и мужества у тебя на это не хватит.

– Мужества? – вскричал Леони, привстав с места и сверкнув глазами.

– Не горячись, – откликнулся маркиз с тем презрительным хладнокровием, которым они все отличались. – Пойми меня как должно: у тебя достанет мужества убить медведя или кабана, но, чтобы убить человека, ты слишком напичкан сентиментальными и философскими идеями.