—
178), сложение и разложение сил (
141,
178,
179), движепие по наклонной плоскости (
134—
140) – все это темы, которых касались или к которым подходили его предшественники. Но Леонардо из практики подошел к тем же проблемам, чтобы двинуться дальше. Не забудем, что и честь первого определения центра тяжести пирамиды принадлежит ему (
191). Объяснение подвижных блоков (
190), изучение сопротивления материалов (
192—
198), определение коэффициента трения (
168—
170) особенно наглядно иллюстрируют теснейшее переплетение теоретических и практических интересов. Изучение законов летания точно так же идет рука об руку с проектированием парашюта (
256), геликоптера (
255), аэроплана (
257 и сл.). Не случайно в центре текстильной промышленности, во Флоренции, мысль Леонардо обращается к текстильным машинам. Известна его модель прялки и машины для стрижки сукна. Строитель каналов, инженер-гидравлик, Леонардо столь часто возвращался к вопросам движения и равновесия жидкостей, что из его записей в XVII веке мог быть скомпонован объемистый «Трактат о движении и измерении воды», дающий представление об углубленности его интересов. Гидростатический парадокс (
203—
205), сообщающиеся сосуды (
201—
202), скорость воды в различных сечениях (
205—
206), первые элементы теории волн (
345 и сл.) восполняются практическими изобретениями: шлюзовые каналы, водяные колеса, прототипы турбин, приспособления для осушки прудов (
156), не говоря о землечерпалках, машинах для изготовления деревянных труб (
270), способе очистки гаваней (
362) и т. п.
Мы уже говорили о военных изобретениях Леонардо – о способе топить суда (449), о ядовитом порошке для бросания на корабли (78). Можно было бы привести еще разрывные снаряды, разнообразнейшие типы артиллерийских орудий (ср. 272), проекты военных мостов, приспособление для опрокидывания осадных лестниц (453) и еще раз подчеркнуть здесь связь механических теорий с живой практикой. «Наука – капитан, а практика – солдаты», – заканчивает сам Леонардо один из отрывков, посвященных баллистике (ср. 31 и 92).
Сплетение геометрической оптики с проблемами перспективы и интересами живописи не требует комментариев. Отметим лишь и другие практические корни ее же: изучение параболических зеркал, законов отражения в сферических и плоских зеркалах тесно связано со старинной легендой об Архимеде, сжегшем флот врага вогнутыми зеркалами.
Из оптики, «матери астрономии» (ср. 275), вырастают попытки объяснения света Луны, первое правильное объяснение пепельного света луны (303), тесно связанное с представлением, что Земля – «звезда, подобная Луне» (
