Леона. На рубеже иных миров - стр. 104
Сама женщина, вопреки своим хворям, часто повторяла, что Боги были милостивы к ней и ее детям, сохранив ей жизнь, а им — мать, не оставили их убогими сиротками. Но Таша — старший ребенок в семействе, на чьи плечи легли все заботы, так не считала, ведь отца Боги не пожалели, забрали. Она не плакала по ночам от отчаяния лишь потому, что матушка и младшие могли услышать. Девушка не показывала ни печали, ни усталости, ни своей боли, ни того, как тяжело приходится ей нести этот груз ответственности. Она стала главной опорой семьи, нельзя показывать слабость. Если она не будет сильной, то кто тогда?.. Да и всем им сейчас было трудно…
Но все чаще и чаще стала Таша приходить в Божий дом, ища успокоения и помощи. Лишь в тишине молельни, под сводами божьих палат, она могла позволить не сдерживать слез отчаянья.
Девушка приходила, словно стыдясь своей слабости, в то время, когда в обители высших сил не бывало прихожан. Медленно, словно не понимая зачем она здесь, она подходила к огромному деревянному идолу Богини Юрсалии — покровительницы женщин и детей, и садилась у ее ног. Прижавшись к босым ступням Пресветлой и сжавшись в бесконечно вздрагивающий комок, она безостановочно рыдала и неустанно спрашивала, почему та не помогла? Почему не спасла отца? Почему не уберегла тяжелую[1] мать? Таша рыдала и, сама не зная зачем, молила о помощи. Но Юрсалия молчала, глядя в пустоту неживыми деревянными глазами.
Спустя время на место боли пришла ярость, и девушка уже не молила, не стенала в слезах. Она начала требовать ответов, кричать и проклинать Богов за глухое жестокосердие. Она билась в бессильной ярости, то рыдая и моля о помощи, то упрекая Прародителей в бездействии и безразличии к своим детям.
В один из тех дней, когда девушка выплескивала болезненную ярость на деревянную статую Богини, внутри вдруг что-то щелкнуло, замерло, и по нутру разлилось холодное опустошение. Таша осоловело огляделась и, устыдившись себя, медленно вышла из святилища, ни разу так и не подняв взгляд к деревянным глазам идола.
Лишь служительница Юрсалии, что пришла немногим позже в святилище с подношением, увидела, как сочится из глаз деревянного идола Богини смола, удивительно напоминавшая слезы.
В свой последний визит в святилище Таша даже не приблизилась к Богине. Она безжизненно опустилась на пол прямо у входа и, облокотившись о стену, молча глядела в пустоту. Она и сама не понимала, зачем снова пришла сюда. Девушка разочаровалась в Великих Богах и больше ничего от них не ждала, потеряв всякую веру. Но именно в тот день она ясно поняла, что поднимет братьев и сестер на ноги и вылечит мать. Чего бы ей это ни стоило.