Лехаим! - стр. 8
Нобель в черной тройке и котелке недвижим, как скала.
– Таким образом, господа, – объявляет наконец Моня, – после установки изобретенной мною и изготовленной мастером Байбаковым заглушки потери на каждой скважине сокращаются на четверть фунта в неделю, следовательно, четыре пуда в год, а по всем промыслам – около десяти тысяч пудов…
Моня пригласил жестом подойти поближе. Никто не шелохнулся, поскольку хозяин с места не двинулся.
– Экономия в месяц – около десяти тысяч рублей, – грустно сообщает Моня.
Лицо Нобеля остается бесстрастным. Переводчик уже перестал нашептывать ему в ухо.
– А сколько будет стоить производство задвижек, их установка и обслуживание? – спрашивает по-английски один из инженеров.
– Больше тридцати тысяч, – по-английски отвечает Моня.
Комиссия улыбается и переговаривается.
– Но это же только разовое вложение, – отчаянно взывает Моня.
– Кем вы работаете? – по-немецки в полной тишине произносит Нобель, разглядывая Моню бесцветными глазами.
– Помощником инженера в местной конторе, – по-немецки отвечает Моня.
– Образование?
– Девять классов гимназии.
– Компания «Нефтяные промыслы братьев Нобель» отправит вас осенью стипендиатом в Сорбонну. Учите французский.
Не прощаясь, магнат развернулся и зашагал по настилу. Комиссия гуськом потянулась за ним.
Мастер Байбаков пожал Моне руку.
Качалка со скрипом продолжала работать. На ее оси кружился блестящий эксцентрик. Моня его остановил и расцеловал.
Бакинский дворик на улице Кирочной. Уже июль, и значит, на улице с утра стоит страшная бакинская жара. Открытые лестницы и галереи на всех трех этажах. На одной из дверей третьего этажа сверкала начищенная латунная табличка «Салон г-на Левинсона». Входная дверь открыта настежь, как и все остальные двери в квартире-салоне. Это способ создать хоть какой-то сквозняк. С просторного балкона квартиры, увитого виноградом, между широкими листьями видны плоские крыши соседних домов.
На балконе за столом вся семья Левинсонов. Сам Соломон Моисеевич, Моня и две его старшие вполне упитанные сестрички Люба и Мира. Вошла на балкон и мама, Берта Абрамовна, держа сковородку с горячей яичницей и помидорами для папы.
Соломон Моисеевич, не отрываясь от газеты, взялся за яичницу.
– Соломон, – сказала жена, – у меня для тебя плохие новости.
Вилка с куском яичницы замерла в воздухе.
– Соломон, подними глаза от газеты, и ты увидишь, что у тебя уже выросли дети…
Дети привычно занимались своими делами. Моня читал пухлый том «Капитала», сестры готовили себе громадные бутерброды. Масло лежало перед ними в глубокой розетке на тающем льду, на соседней, тоже на льду, возвышался брусок паюсной икры.