Легко видеть - стр. 97

В течение всей служебной деятельности Михаила постоянным испытанием для него было неспровоцированное им подлое отношение либо со стороны начальства (за редкими исключениями) либо со стороны условно говоря «коллег», проявлявшееся не очень часто, но зато почти всегда неожиданно. Не вдаваясь в мотивы их поведения, Михаил считал, что просто такова его судьба. Раз он есть, то есть существует, этого единственного факта уже достаточно, чтобы некто выше, ниже или рядом в служебной иерархии считал его своим врагом задолго до того, как Михаил успевал об этом подумать. Мотивы у них, конечно, находились – распознать их было не так уж тяжело. Одним он не нравился за то, что умел мыслить и говорить лучше их, то есть за то, что был способнее, или за то, что ухитрялся находить решение, которое им не давалось. Другие ненавидели его за то, что девушки или женщины, к которым они сами вожделели, дарили свое внимание ему. Третьи своими подлостями старались заслужить благосклонность начальства, которое хотело бы выставить Михаила вон или поставить его в положение послушной, безответной и безопасной рабочей лошади, делающей за них всю работу и вознаграждаемой только все возрастающими требованиями к ней, да оскорбительными публичными выговорами.

Ничего этого Михаил без ответа не оставлял. Но поскольку его аргументы были неопровержимы, а сарказм всегда облекался в парламентскую форму, он лишал противников возможности отвечать ему корректно и публично, что до жгучей ненависти обостряло их вражду и побуждало к безграничной закулисной деятельности против него.

Случалось ему и вступаться за тех, кого он считал правыми, но кто не имел возможности заставить считаться с собой. Михаилу и этого никогда не забывали. До поры до времени он считал, что мщение ему за заступничество естественно и неизбежно. Но со временем он, побуждаемый пристальными наблюдениями за поведением своих подзащитных, осознал, что дело тут не только и даже не столько в примитивной враждебной реакции хищников на весьма досадную помеху в осуществлении их планов. Будь это так, система вражды когда-нибудь, но давала бы сбои – хотя бы потому, что кто-то из врагов мог испугаться или отступить по каким-то разумным соображениям. Однако за всю обширную практику Михаила система людского возмездия не дала ни единого сбоя. И вот в этой-то абсолютной неукоснительности и повторяемости мщения он, наконец, заподозрил некую закономерность. После придирчивой мысленной проверки своей догадки, подсказанной, как он считал, Небесами, Михаил осознал, что неосознанно нарушал один из основных Законов Мироздания, который он сформулировал как Принцип обязательности участия угнетенных и закрепощенных в своем освобождении и раскрепощении и, следовательно, как Принцип Недопустимости стороннего вмешательства в пользу каких-либо угнетенных взамен их личного участия в этом деле. Все объяснялось до крайности просто. Невзгоды в судьбе каждого сущего – не только воспитующая Кара Господня, но и испытание, из которого каждый обязан стараться выйти достойно – как человек, которому Дана возможность в установленных Создателем пределах самостоятельно делать свою судьбу. Если же кому-то приходит в голову даже бескорыстно, из одних, так сказать, высоких моральных побуждений, которые, в частности, высказал любимый герой Фолкнера В. К. Ретлиф в романе «Деревушка» по поводу прекращенного им безобразия, – «я прекратил его, потому что мог, был в силах его прекратить», то тем самым «высокий моралист» вмешивался в Исключительные Прерогативы Всевышнего, пожелавшего испытать другого смертного, а такое вмешательство не оставляется без серьезного наказания Свыше никогда. Уж эти-то вещи Михаил к тому времени знал хорошо. Пресекать чью-то экспансию только потому, что она тебе не нравится (а не потому, что она определенно посягает на тебя) – притом когда тот, на кого посягают, и не думает активно помогать тебе в борьбе за его же благо – просто уступая тебе «фронт работ», хотя имеет и свои ресурсы для сопротивления – вот это оказалось совершенно неугодно Господу Богу и влекло за собой ухудшение Кармы чересчур инициативного защитника.