Легко видеть - стр. 48

Открыв глаза, Михаил увидел, что уже рассвело. Он порадовался, что ночь прошла спокойно, вылезать не пришлось. Телу было тепло, и не было нужды ни прятать руки внутрь пуховика, вытянув их из рукавов, ни надевать перчатки. Ноги в «слоновьей ноге» тоже не мерзли. Впрочем, чего было удивляться – все же не зима, не весна, не осень – сибирское лето. Он скользнул рукой вбок и нащупал ружье, затем проверил фонарь в головах. Все находилось на месте, и это радовало.

По тишине за тонкой тканью палатки он знал, что нет ни сильного ветра, ни дождя – словом, никаких осложнений со стороны погоды. Это тоже стоило принимать как подарок, потому что совсем избежать холодных дождевых дней в этих местах было невозможно.

На завтрак он приготовил себе яичницу и геркулес, поев, сразу вымыл посуду. До сих пор его бивак находился в тени, и Михаил, дав себе послабление, перенес купание в Реке на после завтрака. Сделав еще кое-что по мелочам, он, наконец, спустился к воде и разделся. Вода была холодна. Михаил держался рядом с берегом, следя за тем, чтобы течение не понесло его вниз. Секунд через двадцать он вылез из воды и быстро растерся, радуясь, что тело обрело долгожданную свежесть, которую уже без малого сорок лет привык получать по утрам либо от купания, либо от холодного душа. Впрочем, у Марины стаж холодного купания был на полтора десятка лет больше, чем у него. Вскоре после окончания войны она купаниями в зимнем Черном море вылечила себя от туберкулеза, живя у тетки – врача – фтизиатра в крымском военном санатории, да так радикально вылечила, что наблюдавший ее в Москве другой врач сперва не поверил, потом только покачал головой. Собственно, Михаил был уверен, что холодная вода спасла и его, но только от ревматизма, которым он заболел в восемь лет в первый год войны, а не от туберкулеза. Правда, с холодом надо было соблюдать меру, чтобы, как он говорил про себя, «мы с моим ревматизмом еще могли что-то сотворить». Это был метод вышибания клина клином, не часто одобряемый медиками, но Михаил свято верил в него. Одеваясь, он вспомнил, как при нем голенькой купалась Марина, какой доброй и радостной улыбкой озарялось ее лицо, когда она, видя, как он смотрит на нее, растирала полотенцем спину после купания.

В задумчивости он поднялся к биваку и еще долго вспоминал жену, прежде чем стал прикидывать, что делать дальше – продолжить сплав или остаться на месте. В конце концов он решил, что сначала пройдется с ружьем по окрестностям, а потом уж станет ясно, что предпринять.

Михаил начал траверсом набирать высоту в ту сторону, куда текла Река. Он никогда не упускал случая заглянуть немного вперед. Ему вспомнилась подобная прогулка вдоль Большого Амалата, когда он шел по кромке обрыва, просматривая реку и надеясь увидеть уток, по которым, вопреки привычке, пришлось бы стрелять вниз, а не вверх, но уток тогда не обнаружил, зато просмотрел несколько шивер в каньоне из почти черных скал, по дну которого мощно текла активно прибывающая паводковая вода Большого Амалата.