Легкий заказ - стр. 33
– Как скажешь, друг мой. – Несомненно, Газван был недоволен моим отказом, но ни жестом, ни интонацией этого не выдал. – Ты в своем праве. Хотя судить обо всех по одному человеку, не знающему, что такое глубокое уважение, – это не слишком верно. Но, как теперь говорят: забыли. Спасибо, что пришел, что слова приятные мне говорил, а еще большее – за подарок! Клянусь, ни один другой мне такой радости не доставил! Только не рассказывай об этом остальным, не хочу их обидеть.
Я попрощался с ним, подхватил увесистую, килограмм на семь, корзину и направился к выходу. И вот чего мне с ней делать? Выбрасывать жалко, с собой тащить глупо, там, куда я собрался наведаться, она будет помехой. Стало быть, придется заезжать в офис, перегружу содержимое в холодильник. Хорошо хоть, что он по дороге.
– А вот ежели к большому колесу приделать маленькую круглую штуку, а через нее пустить веревку с ведрами… – услышал я голос домового, как только вошел в офис.
– Сенька, не плющь мне мозг, – перебила его Геля, которая, к моему великому удивлению, была еще на работе. – Хочешь пить – вон кулер. Хочешь больше воды – в кране ее хоть залейся. Какие ведра? Кому они сейчас нужны?
– Вот так, Арсений, – как водится, немного желчно вставил свою реплику и Модест Михайлович. – Твой полет мысли с веревками и ведрами в очередной раз разбился о прогресс, людской прагматизм и нежелание слушать кого-либо, кроме себя самого.
– Гель, ты чего тут до сих пор? – вошел я в приемную, где и собралась небольшая, но дружная компания. – Вроде с утра мне говорила о том, что куда-то там собираешься. То ли на днюху, то ли вообще за город с друзьями.
– Собиралась да не собралась, – ответила мне девушка. – А это ты чего принес?
– Газван передал. – Я поставил корзину на стол. – Фрукты и национальные лакомства. Кстати, персонально для тебя. Сказал, что такой сладкой ханум, как ты, следует дарить все только самое лучшее.
– Он толстый и стремный, так что пусть даже ни на что не надеется, – секретарша привстала и начала копаться в содержимом подарка, – но во вкусняшках толк знает. О, персики, как раз сегодня хотела. Блин, тут еще пахлава! Опять! Только-только худеть начала!
– Дары волхвов, – усмехнулся Модест Михайлович. – Ну, разумеется, с поправкой на то, что сделан сей подарок азиатом.
Он сидел в своем любимом кресле, которое находилось в углу, том, куда даже в самый солнечный день не попадает свет. Как и всегда, на его губах змеилась ироничная улыбка, черные с сединой волосы были безукоризненно уложены, на дорогом костюме не виднелось ни единой замятости, алмазно поблескивала галстучная булавка, нога была закинута на ногу, а рука с золотым перстнем лежала на кругляше навершия трости.