Легкими шагами - стр. 11
Знакомый доктор, с которым Мария Васильевна была на короткой ноге, заверил однажды, что причину стойкого мутизма следует искать внутри семьи, намекал на противостояние и лечить советовал не таблетками, а словесным общением. Но от долгого разговора у бабушки кружилась голова, а пустословие заводило ее в такие непролазные дебри фантазий, что однажды подслушав у дверей, Артем Сергеевич предложил теще читать книжки. На семейном совете выбрали Пушкина.
После ужина Мария Васильевна подхватывала свою немую кровиночку на руки, сажала в сбитые подушки и читала незабвенные строки. Через месяц все сказки Лиза знала наизусть, но такую особенность не знала бабушка и продолжала нашептывать на ушко старушечьи желания, а золотая рыбка неплохо с ними справлялась.
Одним зимним вечером свершилось чудо. Вернее, сразу два. Cítrus médica Sarcodáctylis самоопылением завязал первый плод, а Лиза произнесла первое слово. Вернее, тоже два. В тот вечер бабушка со вздохом закончила в сотый раз сказку о золотой рыбке и невольно посетовала:
– Вот бы и нам, Лизушка, рыбку такую заиметь.
На что внучка ответила:
– Хорошо бы.
И через межкомнатное окно показала Cítrus médica язык.
Наутро Мария Васильевна поставила опару, весь день на радостях пекла пироги с яблочным вареньем. На праздник позвали и бабушку Киру. Та пришла с дорогими подарками, много разговаривала о политике, в которой ничего не смыслила, но благодаря телевидению сыпала очевидными фактами и восхищалась кулинарным талантом хозяйки. Лиза видела вторую бабушку так редко, что принимала ее за участкового терапевта, немного куксилась и пряталась за спину отца. Разговор протекал в ее присутствии, но по существу без нее. Все попытки добиться хоть одного слова ради подтверждения положительной динамики провалились с треском.
Прощаясь, Кира Львовна изрекла уж совсем странную фразу: «Бог не Тимошка, видит немножко», и с крестным знамением поцеловала сына в лоб. У Юли после ухода свекрови случилась тихая истерика, а Лиза – без вины виноватая – впервые почувствовала материнскую беспомощность и отчасти свою исключительность. Вечером она засыпала с новой куклой в кружевном чепце, в белых носочках. Кукла моргала глазками, говорила слово «мама», пахла дорогими духами, очень приятными. Куклу Лиза окрестила Кирой.
Недолго у Тимохиных длилось праздничное настроение. Лиза оказалась ребенком не болтливым. Все ждали от нее миллион вопросов: что, как и почему. Но тот возраст, когда рот у малышей не закрывался, а родительская голова пухла от нудных приставаний, Лиза спокойно перешагнула. Разговаривать она не любила, больше слушала и много думала. Раздумья проистекали из наблюдений. Куда бы Лиза ни попадала, всегда находился объект, достойный ее внимания, и наблюдать за людьми было всего интереснее. Она и в детском саду играла с детьми исключительно интересными.