Легкие следы - стр. 31
– С каким еще добром?
– С цветами, конечно? Или тебе кресло тоже понравилось? Можешь забрать, если хочешь. Такая вещь, разумеется, украсит любой интерьер.
– Почему это я должна тащить твои цветы к себе домой? – можно было сочинить вопрос и поглупее, но у меня не было времени на размышления.
Божество снисходительно усмехнулось:
– Ну, как бы тебе сказать… Потому что я тебе их дарю.
Я напряглась и выдала еще один идиотский вопрос:
– За какие это заслуги?
Станиславский сделал шаг, другой – и оказался так близко, что я испытала настоятельную потребность отступить назад. Но сделать этого не почему-то не смогла. Взгляд янтарных глаз парализовал меня.
– Цветы, – он наклонился к самому моему уху, так что я почувствовала его дыхание, – не вручают за заслуги. Это не ордена…
– Но я…
– Не волнуйся, я помогу тебе их отвезти…
Мы почти соприкоснулись кончиками носов…
– Спасибо, но…
– Только «спасибо»? И все?
– Но…
– Ох уж эти женщины. Все приходится делать самому…
Он наклонился еще чуть-чуть и…
Его мобильник зазвонил.
Станиславский выпрямился – и его губы, едва успев прикоснуться к моим, ушли в недосягаемую высоту и произнесли в трубку:
– Форд-Фокус… 515… Ага, понял… Мы выходим.
Он нажал на экран, отключая звонок диспетчера.
И, стремительно нагнувшись, поцеловал меня.
Мне пришлось вцепиться в его плечи, чтобы не рухнуть на пол.
Когда мы, тяжело дыша, отодвинулись друг от друга, он сказал:
– Кажется, мы про что-то забыли…
– Да? – еле слышно отозвалась я, поднимая с пола выпавшую у меня из рук сумку. – Я что-то не…
– Такси!
Мы выскочили за дверь, с грохотом скатились по лестнице, вылетели на улицу из служебного входа, пометались вокруг крыльца, помчались к главному входу, увидели желтый «Форд», радостно подбежали к нему, запрыгнули на заднее сиденье и принялись целоваться, едва назвав адрес…
Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, чтобы набрать немного воздуха, Станиславский вдруг зажмурил глаза и сказал:
– Мы забыли еще кое-что.
– Разве? – удивилась я. – По-моему, мы не…
– Цветы! – трагическим утробным голосом произнес Станиславский.
И мы дружно захохотали, уткнувшись друг в друга лбами.
Вы, наверно, удивитесь, если я скажу, что возвращаться за цветами мы не стали.
6
Он даже не оставил записки.
Я обшарила всю постель. Вытряхнула подушки из наволочек. Изучила каждый миллиметр пододеяльника. Заглянула даже под скрученную жгутом простыню, лежавшую на полу возле дивана.
Ничего не было.
Но я не собиралась сдаваться без боя. Изучающим взглядом окинула я комнату. Весь хлам валялся в ненарушенном беспорядке – таком же, каком я привыкла видеть его уже не первую неделю. То же было и в других комнатах. Толстый слой пыли, волне пригодный, чтобы заменить собой приграничную контрольно-следовую полосу, остался нетронутым. Нарушители, одетые для маскировки в коровьи копыта поверх чужеземных ботинок, здесь явно не пробегали.