Легион Видессоса - стр. 85
– Они проснутся не раньше чем через двенадцать часов, так мне было сказано. Этого хватит. Смотри – воздух пока чистый, но скоро разразится гроза. Не останется ни одного следа, чтобы найти нас в степи. Куда они пойдут? Как будут гнаться за нами?
В красноватом отблеске костра улыбка Кубада казалась кровавой.
Виридовикс проснулся от кошмара. Голова гудела и раскалывалась. Слабость и головокружение не проходили. Когда он все-таки сумел открыть глаза, то застонал и снова плотно сомкнул веки. Ослепительное сияние восходящего солнца вонзило тысячи игл в больной мозг. Но хуже всего было то, что какой-то жестокий колдун поменял местами небо и землю и стал трясти их, как желе в миске. Чувствительный желудок кельта свели спазмы. Попытавшись прикрыть лицо от солнца, он обнаружил, что руки крепко связаны.
Стон Виридовикса встревожил его похитителей. Один из них сказал чтото на языке кочевников. Соблюдая величайшую осторожность, Виридовикс приоткрыл один глаз. Качка прекратилась. Мир снова встал на место. Зато теперь сам кельт оказался перевернутым вверх ногами. Он попытался расслабить шею. Серо-коричневая пыль поднималась столбами. Виридовикс чихнул. Острая сухая травинка полоснула его по лицу. Виридовикс пригнул голову и увидел крупное тело животного, на котором он лежал.
Так. Я нахожусь на лошади, подумал он, довольный, что обрел способность соображать.
После краткого диалога на хаморском языке один из кочевников подошел к кельту. Пребывая в неудобном и не вполне достойном положении. Виридовикс мог видеть только ноги в сапогах. Но и этого было достаточно, чтобы тревога охватила кельта: рядом с саблей на боку кочевника висел галльский меч.
На языке степняков Виридовикс знал только несколько слов, и ни одно из них не было вежливым. Он произнес одно из хаморских ругательств. Голос звучал трудно и хрипло. Почти сразу же Виридовикс понял, что дерзость ни к чему: похититель только с радостью отомстит ему, беспомощному. Он собрался с духом, чтобы принять удар как подобает мужчине, – ничего другого не оставалось.
Но кочевник только рассмеялся. Издевки в этом смехе не было.
– А, развязать тебя, да? – сказал он на сносном видессианском с гортанным хаморским акцентом. Судя по голосу, человек был молод. – Прошу тебя, не надо глупости. Два всадника – со стрелами наготове – ждут. Снова спрашиваю: хочешь, чтобы снять веревки с тебя?
– Да.
Кельт ни видел никакого смысла оставаться связанным, как телок. Что толку отказываться от столь любезного предложения? Связанный, он ничего не сможет сделать, даже если в голове перестанут гудеть барабаны…