Легенды Соединенного королевства. Мир света - стр. 27
– Но давайте сейчас не об этом. Я отправлюсь на кухню и сыщу чего-нибудь неопасное для голодных друзей. То, что не испортит ваши драгоценные кишочки, ну разве что са-а-а-а-а-амую малость!
Заливисто хохоча, колдунья отправилась в кладовую, а мы тем временем присели на чудесный красный диван. Раньше я его у Эмилии не видел. Наполнитель под обивкой был удивительно мягким. Я с удовольствием подставил спину под объятия квадратной подушки. Не успел я, как следует расслабиться и вытянуть уставшие ноги, как под столом раздалось душераздирающее шипение таракана. Снурф, словно ужаленный, вылетел из-под скатерти, а за ним вприпрыжку погнался огромного размера кот. Эмилия души не чает в этом усатом разбойнике. Как бы его описать?
Она завет его Мурчиком. Он толстый, серо-жёлтый в полоску. У него зелёные глаза сильно похожие на глаза хозяйки. Кот является обладателем любопытного характера с тремя углами. Его пушистое «Я» находится между сварливостью, игривостью и плутовством. Не буду говорить, что он учудил с моими сапогами, когда я имел неосторожность разуться не на коврике в прихожей, скажу лишь, что теперь я обувь у Эмилии не снимаю, как бы чисто у неё не было.
Колдунья вернулась с серебряным подносом, на котором лежали румяные булочки и стояла бутылка бордового вина. Я взял сдобу, словив при этом взгляд Грешема. Он умолял: «только не трогай булку, только не кусай». От наблюдательной Эмилии подозрительность вампира, естественно, не ускользнула.
– Не бойся, хватит! Если бы я хотела отравить твоего учителя, то сделала бы это лет так… Тогда на приёме у одного импозантного лорда он умудрился пролить стакан гранатового сока на моё белоснежное платье.
Колдунья повернулась ко мне.
– Как понимаю, ты пришёл не потому, что стосковался по мне? Тебя калачом из Шато не выманить. Выкладывай, старая перечница, куда ты на этот раз путь держишь.
Эмилия села на стул и томно подпёрла голову рукой. Небрежно откинув ниспадающие на декольте волосы, она слегка приоткрыла губы. Колдунья много тренировалась, чтобы так театрально усаживаться. Каждое движение несло красоту и грацию. Эта лиса взмахом пушистых ресниц могла околдовать кого угодно, но на меня её чары не действуют. Наливая бокалы, я добродушно улыбнулся женскому обаянию подруги. Пригубив вина, я отметил, что букет, вероятно, настаивался на селезёнках диких жаб. Только истинные ценители способны восхититься терпким послевкусием, следующим за первым впечатлением. Те, кто не разбирается в напитках, пьют «сладкое», те, кто умудрён опытом – «полусладкое», знатоки – «сухое», а те, кто познал жизнь, предпочитают изыск и выбирают нечто подобное, что в данный момент плещется у меня в фужере.