Легенды о Робин Гуде - стр. 5
– Блажен, кто верует! – воскликнул монах, сгребая с плаща свою часть золота. – Возблагодарим Господа за милосердие его!
Но святые отцы не стали молиться на этот раз.
Поспешно упрятав отощавшие кошели, они вскочили на лошадей и помчались прочь.
Маленький всадник мешком повалился на шею своего скакуна и крепко вцепился руками в гриву. Зато крестоносец показал, как искусно умеют обгонять ветер храбрые победители сарацин.
Глава 2. В которой рассказывается о четвёртом святом отце
И только монах зашёл в глубину,
Он Робина кинул в поток.
«Хочешь – поплавай, а хочешь – тони;
Тебе выбирать, паренёк!»
Зелёная завеса скрыла всадников от глаз. Но нищий монах долго ещё прислушивался к затихающему вдали топоту копыт и треску валежника.
– Клянусь святым Кесбертом, – усмехнулся он, – эти молодцы потягаются в беге с любым оленем! Они слетят сейчас с обрыва в ручей – это так же верно, как то, что их золото звенит у меня в кармане.
Глухой всплеск подтвердил его догадку.
Раздвинув гибкие ветви орешника, монах достал из дупла векового дуба лук, колчан со стрелами и окованную железными кольцами дубину. Весёлая песня понеслась по лесу:
Колчан скрылся под широким плащом, лук со спущенной тетивой повис за плечами. Монах зашагал по тропинке, вертя дубину над головой. Он шёл не спеша, лёгкой походкой, глубоко вдыхая запах лопающихся почек и свежей травы. Иногда он подкидывал дубину вверх, сшибая с прозрачного зелёного свода осколки радуг, запутавшихся в мокрой листве.
Где-то свистнула иволга, и монах ответил ей таким же звонким коленцем. Лесная тропа раздвоилась.
В последний раз монах бросил взгляд на следы подков и свернул вправо.
С каждым шагом лес становился гуще и глуше. Тропинка вилась ужом между кряжистыми стволами, нога то глубоко погружалась в сырой мох, то натыкалась на узловатые обнажённые корни лесных старожилов. Солнце едва пробивалось сквозь густую листву.
Ловко ныряя под ветвями деревьев, перепрыгивая через упавшие стволы, монах пробирался всё дальше и дальше на север.
Тропинка давно пропала в подлеске, по монах не колебался в выборе дороги. На широкой поляне, окружённой шумной толпой лесных великанов, он скинул с себя вымокший до нитки монашеский плащ. Ярко вспыхнула на солнце малиновая куртка. Человек в малиновой куртке подбежал к молодому дубочку, который приподнимался к небу на самой середине лужайки, весело разминая ветви и пошевеливая листьями.
– Эге! – крикнул человек, остановившись перед весёлым деревцем. – А вот и моя стрела!