Легенда об об озере Конго-Тонго - стр. 14

– К радости? – переспросил озадаченный Бойл.

– Конечно к радости. Главный церковный соглядатай Ярви так туп, надменен и тщеславен, что не видит ничего дальше собственного носа. Сигруд каждую неделю возит муку в Актур и думает: «Красный Курд не нападает на меня, значит, боится». На самом деле Курд не трогает его лишь потому, что половина муки в телеге принадлежит крестьянам.

– А вторая?

– Вторая? Вторая принадлежит Церкви. Впрочем, первая тоже. Святоши выпустили приказ, запрещающий деревням торговать зерном в обход Церкви. И вот, часть муки они забирают как налог, а часть скупают за гроши, а потом втридорога продают заморским торговцам. Ну а кто не подчинится… – Мирт вытаращил глаза, словно глубоководная рыба, и резко провел ребром ладони поперек горла. – Хана-башка!

Мальчик от неожиданности отпрянул в сторону.

– Не волнуйся, Роланд, – Бойл сердито глянул на Мирта. – Он просто шутит. Правда?

– Конечно, шучу, – расплылся в широкой улыбке карлик.

3

Ярви оказалась большим поселением почти на двести дворов. В основном это были невысокие бревенчатые срубы с соломенными крышами, обнесенные аккуратными, в половину человеческого роста, жердевыми заборами. Почти всю землю небольших крестьянских дворов покрывал плотный, едва колышущийся на легком ветру ковер зелени, сквозь прорехи которого нет-нет да и проглядывали упругие бока краснеющих томатов, иссиня-фиолетовые тела баклажанов и желтых упругих дынь. На многих дворах путники видели женщин и детей, собирающих урожай. Завидев Мирта, женщины приветственно махали рукой, а ребятишки радостно улюлюкали. Карлик в долгу не оставался. Шикарно раскланиваясь, он улыбался в ответ, не забывая представлять местных жителей спутникам.

– Радона, жена Секвоя, местного сапожника, – шептал он, расшаркиваясь в очередном реверансе.

– Берта, жена Акима, он пастухом у святош, – расплывался в широкой доброй улыбке Мирт.

Так неспешно, от двора ко двору, их процессия приближалась к центру деревни. Чем ближе они подходили к рыночной площади, тем просторней и красивей становились дома жителей, выше и толще заборные жерди, упитанней и холеней женщины и дети, хозяйничающие во дворах.

– Дедушка Бойл, я хочу есть, – прозвучал у самого уха старика шепот Роланда.

Бойл вздрогнул от неожиданности.

– Что? Ах, да… Мирт, далеко нам идти?

– А мы уже пришли, – ответил карлик.

Залихватски сбив треуголку на правое ухо, он махнул рукой в направлении ближайшего дома:

– Нам сюда!

Постоялый двор оказался старым массивным двухэтажным срубом с выцветшей под лучами Светила соломенной крышей. Войдя внутрь, путники почувствовали долгожданную прохладу. Пахло пищей и кислым вином. В просторном помещении, заставленном длинными деревянными столами, было малолюдно.