Ледяной клад - стр. 41
В контору вошли порознь. Цагеридзе – последним, значительно отстав от своих спутников. Он простучал заколяневшими на морозе валенками по некрашеному полу темного коридора, по сторонам которого виднелись картонные таблички «Расч. часть», «Произв. отдел», «Красн. уголок» («Ага, вот тут я и был вчера!»), миновал полукруглое окошко с дугообразной надписью над ним «Касса» и уперся в единственную покрашенную охрой дверь – «Нач. рейда», за которой железно пощелкивала пишущая машинка.
«Вот тут, должно быть, я, – подумал Цагеридзе, берясь за ручку двери. – И, выходит, у меня даже есть секретарша, умеющая печатать на машинке».
Секретарша оказалась худенькой черноволосой девушкой с непомерно большими, как у цыганки, серьгами в ушах. Она била в клавиши редко, сильно, как-то очень высоко ставя плечи, и серьги болтались и постукивали ее по щекам. Цагеридзе готов был спросить: «Клавиши у машинки очень горячие?» Но это только мелькнула озорная мысль, а вслух он сказал:
– Здравствуйте! Я новый начальник. Николай Цагеридзе. Если я правильно понимаю, это мой кабинет?
Девушка не успела ответить, только вскинула удивленные, слегка раскосые глаза, с длинными ресницами – неплотно прикрытая дверь кабинета распахнулась шире, показалась голова, закутанная, заверченная в шерстяной платок, а из глубины комнаты простуженный женский голос нетерпеливо спросил:
– Пришел?
И Цагеридзе сам не заметил, как оказался в кабинете, окруженный четырьмя женщинами, наперебой выкрикивающими язвительно и грубо:
– А мы не уйдем!
– Герасимов правильно сделал. Иди, иди туда, сам ломай дверь и выкидывай ребятишек!
– Не с этого начинаешь, начальник!
Цагеридзе пытался спросить, узнать, что случилось, почему он «не с того начинает», но без пользы: женщины слушать его не хотели; прежде чем стать способными слушать, они должны были вылить, до конца выплеснуть переполнявшую их горечь и злость. И когда Цагеридзе это понял, он спокойно отошел к печке, сбросил на пол доху, истекающую морозным дымком, и, прижавшись спиной к горячим кирпичам, блаженно ощущая, как сразу расслабли мускулы и легче стало дышать, приготовился слушать сам, внимательно и терпеливо.
Больше всех горячилась и выискивала самые колючие слова молодая высокая девушка, в которой больше по голосу, чем в лицо, Цагеридзе вдруг опознал вчерашнюю Женьку Ребезову. Так… Он теперь нарочито не сводил с нее глаз, сочувственно кивал ей головой и улыбался, пока не добился своего: девушка смешалась, сбавила голос, как-то беспорядочно передернула плечами и напоследок в полном отчаянии выкрикнула: