Леди быть непросто - стр. 37

Было решено на балу по случаю моего дня рождения познакомить меня с возможными кандидатами, чтобы я присмотрелась к лордам и решила, какой из них мне наиболее приятен. Говорить о том, что лорды на данный момент не то чтобы мне не приятны, но по крайней мере не входят в сферу моих интересов, я не стала: и Эвелин, и София загорелись идеей устроить мне самый прекрасный день рождения.

Я была не против, точнее — мне было всё равно. Если леди нравятся вся эта суета, я только рада. Всё же их улыбки были для меня смыслом жизни, их и его величества.

Лорд Зэнаид соизволил задержаться в Дарае до празднества, чтобы лично меня поздравить, и я также не стала спорить. Наверняка у него есть как минимум пять, а может и все семь причин задержаться в королевстве, и все эти причины, несомненно прекрасные и фривольные, гораздо более весомые, чем проблемы в родном государстве.

Что творилось в голове тер Миллера, а тем более — в его постели (или других удобных для него местах), меня не касалось, слишком много проблем тревожили меня и без него. Мужчина вызывал у меня двойственные чувства — одновременно тепло с благодарностью и некоторое презрение, связанное с его в высшей степени неправедным образом жизни.

До меня уже не раз (и даже не два, и не три) доходили слухи о том, с кем он провёл очередную ночь, и подобное поведение вызывало скребущее раздражение. Лорд был действительно достоин уважения: за свой талант, за совершённые подвиги, за помощь, что однажды оказал нам с принцессой, — но подобное его поведение…

Я была в смятении от того, что не могла выстроить своё отношение к нему, не могла понять, приятно ли мне его общество, или же отвратительно, а я просто ненавижу, не выношу, когда что-то не определено.

Так было и с его высочеством. Он был духовно мне очень близок — добр, отзывчив, он был мужем моей любимой Эвелин, а значит, мне он мог бы стать названным братом (конечно, подобное не применимо к членам королевской семьи, но я могла бы хотя бы воспринимать его так), хорошим другом, соратником, но иногда его поведение пугало и наводило на не самые радужные мысли.

Его высочество принц Себастьян был «тактилом», так называла подобных людей матушка. Эти люди нуждались в прикосновениях всегда: при общении, при прогулке, даже просто проходя мимо, и почему-то принц не желал воздерживаться. Он попирал все мыслимые и немыслимые правила приличия и всегда нарушал моё личное пространство. Мне было неприятно ещё и от того, что нередко свидетелем подобного становилась Эвелин, и она злилась на меня за это, ревнуя к супругу. Но даже избегать принца у меня не получалось: где бы я не пряталась, он находил меня, словно имел какой-то дар к поиску предметов.