Лёд моей души - стр. 32
здесь, в семье Митяя, с ней всё будет благополучно. Здесь её никто не обидит! Просто не те люди, не тот уровень.
Ляля… Жену Митяя Аля воображала себе какой угодно, но только не той, кем она в итоге оказалась.
Во-первых, она была вовсе не “сорокапятилетней тёткой” (впрочем, слово “тётка” не подошло бы этой милой утончённой женщине даже в пятьдесят или шестьдесят), Ляля была на десять лет моложе супруга и куда ближе к Але по возрасту, чем к собственному мужу. Она была удивительной красавицей, словно сошедшей со старинных дореволюционных открыток – аристократизм и благородство ощущались во всём её облике.
Во-вторых, жена Митяя оказалась… глухой. Как бы парадоксально и странно это ни звучало, супруга известного музыканта абсолютно ничего не слышала. Слуховым аппаратом Ляля не пользовалась, при этом вполне могла поддерживать и вести разговор, даже если собеседник не владел языком жестов – она отлично читала по губам. Речь её была вполне ясной и чистой, разве что интонировала она несколько своеобразно, растягивая слова. Впрочем, всё это Аля узнала уже позже, а в первый момент ей показалось, что она сходит с ума – когда, обнаружив её на остановке, уже готовую заплакать, Митяй начал отчаянно жестикулировать, объясняя что-то своей супруге, а та не менее эмоционально зажестикулировала в ответ.
– Куда вы направляетесь? – осведомился Митяй, выразительно покосившись на Алин чемодан.
– На вокзал… – неуверенно отозвалась она, предательски шмыгнув носом.
– А билет у вас есть?
– Н-нет…
– Ясно, – коротко произнёс он и снова быстро “сказал” что-то жестами своей супруге, на что та согласно закивала.
– В общем, так, – взявшись за ручку Алиного чемодана, решительно произнёс Митяй, – нечего вам делать на вокзале, поздно уже… Утро вечера мудренее. Переночуете сегодня у нас, а завтра видно будет, захотите вы уехать или всё-таки останетесь. Я так полагаю, дома вас никто особо не ждёт?..
– Я не… – запротестовала было Аля, совсем растерявшись от такого напора (помнится, так же нахраписто в поезде он угощал её блинами и заставлял пить чай), но её уже никто не слушал: похоже, Митяй всегда “причинял добро” внезапно, не давая своим жертвам опомниться.
Тем временем Ляля, нежно улыбаясь, взяла Алю под руку, точно закадычную подругу, и тягуче проговорила, почти пропела:
– Мы здесь недалеко живём, пойдёмте!
“А может, они маньяки? Серийные убийцы? – пронеслось у Али в голове. – Ну а что, семейный подряд… Заманивают жертв к себе домой… да и домой ли? А потом убивают и расчленяют, а ценные вещи жертвы забирают себе…”