Лед и пламя - стр. 36
Голова Никиты Сергеевича склонена, поэтому я не вижу его глаз, но пока он методично массирует мое плечо, принося облегчение натруженным мышцам, у меня есть шанс полюбоваться им. Прямым носом, высокими скулами, длинными ресницами…
Сейчас я ощущаю абсолютную беспомощность перед силой чувственного желания, которое он открыл во мне. Пытаюсь унять бешено колотящееся в груди сердце, но не могу. Все происходит помимо моей воли, а над собственным телом я уже не властна.
Крепкие пальцы творят волшебство. Перед глазами все плывет. Дышать становится трудно, и воздух вдруг кажется тяжелым.
- Я... Уже лучше, - сиплым голосом, который я сама узнаю с трудом, произношу я.
Никита Сергеевич облегченно вздыхает и поднимает глаза. И когда наши взгляды встречаются, озабоченное выражение его лица вдруг меняется на что-то, чему я не в состоянии подобрать определение. Мрачное, темное, интенсивное…
Дрогнув, его пальцы, замирают на моем плече, а сам он долго и пристально сверлит меня взглядом, словно желает проникнуть сквозь телесную оболочку и прочитать мысли. Пусть я совершенно неопытна, сейчас могу поклясться, что вижу в его глазах желание.
На миг напряжение, отчетливое чувственное напряжение, достигает апогея. Кажется, если кто-то из нас сделает неосторожное движение, посыплются искры.
«Ну, обними меня... Поцелуй...» - мысленно умоляю я. Но Вернер, словно очнувшись от сна, отпускает мои плечи и, резко отвернувшись, встает на ноги.
- Я жду тебя за дверью. Покажем тебя врачу, - бросив напоследок эти слова, он уходит.
С минуту я в замешательстве сижу на полу, пытаясь восстановить дыхание. Потом заставляю себя встать. Мне действительно нужен врач и обезболивающий укол, иначе я не смогу выйти на старт.
Ноги едва держат меня и, покачнувшись, я прислоняюсь спиной к стене. Мои глаза мечутся по залу и останавливаются на собственном отражении в зеркале напротив.
О, Господи! Пунцовые щеки, темные, почти черные от расширившихся зрачков, глаза и приоткрытые губы. Даже если бы я захотела, я бы не могла более красноречиво донести до тренера свои желания – одного взгляда на мое лицо достаточно, чтобы понять, какие чувства я испытываю. Ничего удивительного, что он сбежал.
С пугающей обреченностью я окончательно убеждаюсь, что все это время обманывала себя. Как бы я ни старалась вернуть наши с Никитой Сергеевичем отношения в прежнее русло, все уже никогда не будет так, как раньше. Я не смогу относиться к нему просто как к тренеру, просто как к другу. И мне всегда будет мало того, что он будет готов мне дать.