Лед и пламя - стр. 33

Он задумчиво склоняет голову, не сводя с меня взгляда.

- Тебе не за что извиняться, - говорит спокойно. - Тебе нужна была разрядка. Я это прекрасно понимал и тогда, и сейчас. 

- Но я... - чувствую, что щеки начинают пылать, но, все же, нахожу в себе силы продолжить. - Я же причинила вам боль.

На этот раз он иронично усмехается.

- Разве что моему эго, - от улыбки на его щеке появляется ямочка, от которой я с трудом отвожу взгляд. - Впрочем, и оно не пострадало в ходе твоей атаки.

Опускаю глаза и сосредоточенно изучаю замысловатый узор на салфетке, чувствуя себя крайне неловко.

- Спасибо вам, - шепчу я. 

- За что? – сейчас в его голосе сквозит неподдельное удивление.

- За то, что были со мной. И за то, что не рассказали о моем срыве Виолетте Владимировне.

Слышу его тяжелый вздох, а потом он вдруг тянется через разделяющий нас стол и берет мои руки в свои.

- Ты всегда можешь рассчитывать на меня, ты же знаешь это, правда?

Потрясенная его прикосновением, нахожу в себе силы кивнуть, а сама неотрывно смотрю на его крупные ладони, в которых утонули мои пальцы. Это едва ли длится десять секунд – как бы я ни мечтала продлить этот момент, выразив сочувствие, Никита Сергеевич быстро отпускает меня. И только тогда я позволяю себе поднять глаза и посмотреть на него.

Не знаю, как это назвать – магией, химией, притяжением, но стоит нашим взглядам встретиться, что-то происходит. Что-то неожиданное, как искра, высеченная из камня, и очень личное. В первое мгновение я даже сомневаюсь, что это произошло в реальности, но по тому, как резко Вернер втягивает в легкие воздух и хмурит брови, убеждаюсь, что он тоже не остался равнодушным.

К счастью, как раз в это время к нашему столу подходит официант с напитками. Никита Сергеевич резко откидывается на спинку дивана, а я, чтобы занять руки, беру чайник и разливаю чай.

- Слушай, - когда официант отходит, он первым начинает разговор. - Я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Скажи, чем я могу помочь тебе? Хочешь, я поговорю с Суворовой, и мы разделим твои тренировки с Леоновым?

Озадаченно смотрю на него, не понимая, к чему он клонит.

- Причем здесь Ваня? – спрашиваю я.

- Твои чувства... – впервые на моей памяти Вернер тушуется и замолкает.

Это так непохоже на него, что в первое время я могу думать лишь об этом. Но позже, когда смысл его предположения, наконец, до меня доходит, я едва сдерживаю истерический хохот.

- Вы всерьез решили, что я влюблена в Леонова? 

- А это не так?

- Конечно, не так! - выпаливаю я, все еще шокированная его предположением. - О, Господи! Как вы только могли подумать, что я влюблена в Ваню!