Лечим все, кроме истинности (вылечим всех) - стр. 25

Амалла стала уже даже не красной – скорее пунцовой. Причем вся – уши, нос, грудь, шея и даже руки.

– Эмм… нижний орган оплодотворения? – робко промямлила она.

Группа зашлась хохотом. Леолайл захохотал у крана, обрызгался с ног до головы, но смеяться не перестал. Опал поддержал всеобщее веселье, взвесил добычу в руке, перехватил двумя пальцами и потряс перед лицом Амаллы, словно каким-нибудь фруктом.

– Простите мне мое любопытство. А верхний орган оплодотворения он… хм… какой? – спросил жутик у маргоны. – Не нос ли часом?

Группа загоготала еще громче. Эхо нашего хохота отразилось от стен, и, казалось, где-то рядом загудела вода.

Да-а-а. Занятия по анатомии всегда превращались в шоу одного актера.

Только со мной у Опала ничего не выходило. С каждой парой он спрашивал меня все реже, и только в особо сложных, исключительных случаях.

После двухгодичной стажировки в больнице и общения с Риком, что такое тушеваться, я забыла давно. А уж крови, кишок и костей насмотрелась на сто лет вперед. Никакое вскрытие не сравнится с одной ночью в перекрестной больнице скорой медпомощи.

Вот и сейчас вдруг ужасно захотелось щелкнуть Опала по носу, а заодно спасти красную как рак Амаллу. Она брезгливо морщилась, косилась на орган, висевший перед самым лицом, и до крови кусала губы.

– А мне вот интересно другое. Как нам ЭТО лечить, если ОНО, простите, в ипостаси крылатого змея прячется внутри тела. Кстати? Опал? Не расскажете, могут ли василиски заниматься сексом в зверином обличье? – самым невинным тоном спросила я и нарочито небрежно коснулась отрезанной у василиска части тела. Благо хирургические перчатки мы надевали сразу при входе в анатомичку, даже если сегодня резал только преподаватель, а группа лишь наблюдала. Надевали так, на всякий случай. А скорее на случай «сезонного обострения» чувства юмора у жутика. В такие дни он мог кинуть кому-нибудь очередной орган со словами: «Лови, дарю, как запаска пригодится!»

Анатомичка снова взорвалась хохотом. Пантера не сдержался – тоже рассмеялся и внезапно, вполне серьезно ответил:

– Василиски, дорогая моя Самира, могут и так, и сяк. А как именно… хм… ты можешь изучить сама. Все-таки работаешь с одним из них. Да еще с тем, чья репутация бабника известна во всех семи мирах.

Вот оно как! А я и не знала! И не успела я поразиться тому, что этот прославленный на все перекрестье бабник так скромно вел себя в моем присутствии, Опал добил:

– А то что-то с твоим приходом у него резко появились моральные принципы и даже способность к целибату. Не заболел бы с не привычки-то…