Лебединая песнь - стр. 37
Красные портьеры зашевелились. Эмилиано сгорбил плечи, как будто его хотели побить. Потом занавес раскрылся, и в темном вестибюльчике возник киноман.
«Он уходит! – От радости Эмилиано чуть не засмеялся, он застыл над комиксом. – Выходит за дверь!»
Но киноман произнес слабым, почти детским голосом:
– Пожалуйста, большую порцию кока-колы и кукурузу с маслом.
У Эмилиано заныло в животе. Не смея посмотреть этому человеку в лицо, он встал с табуретки, наполнил стаканчик напитком, достал попкорн и плеснул в него масла.
– Пожалуйста, побольше, – попросил киноман.
Эмилиано добавил еще немного масла и подтолкнул заказ по прилавку к клиенту.
– Три доллара, – сказал он.
К нему подлетела пятидолларовая бумажка.
– Сдачи не надо, – заявил человек.
В его голосе прозвучал южный акцент. Озадаченный Эмилиано взглянул на зрителя. Киноман обладал ростом около шести футов четырех дюймов, был одет в желтую рубашку с короткими рукавами и брюки цвета хаки с зеленью. Глаза его под густыми черными бровями казались гипнотически зелеными и контрастировали с янтарным оттенком кожи. Сначала, в первый раз, Эмилиано посчитал его южноамериканцем; возможно, в нем имелась капля индейской крови. Волосы черные и волнистые, гладко причесанные. Он неподвижно уставился на Эмилиано.
– Я хочу посмотреть фильм еще раз, – спокойно произнес он с легким бразильским акцентом.
– Э… Через минуту должен начаться «Мондо бизарро». Киномеханик, наверное, уже заправил первую катушку…
– Нет, – сказал киноман и едва заметно улыбнулся. – Я хочу еще раз посмотреть этот фильм. Сейчас.
– Да. Но послушайте… Я имею в виду… Я здесь не решаю. Вы же знаете? Я только работаю за прилавком и ничего не могу сказать о…
Тут любитель кино придвинулся к Эмилиано и коснулся его лица холодными жирными пальцами, отчего подбородок юноши онемел, как ото льда.
На секунду все поплыло перед глазами, и тело окаменело. Потом Эмилиано моргнул и вздрогнул: он стоял за прилавком, а киноман пропал.
«Черт! – подумал юноша. – Подонок прикоснулся ко мне».
Он скомкал салфетку и вытер лицо там, где к нему притронулись чужие пальцы, но все еще чувствовал оставшийся после них холод. Пятидолларовая бумажка лежала на прилавке. Эмилиано положил ее в карман и заглянул в зал.
На экране, расцвеченном сочными чувственными красками, лежали почерневшие трупы, извлеченные пожарными из столкнувшихся автомобилей. «Лики смерти – не шутка, – пояснял диктор. – Все, что вы увидите, произошло на самом деле. Если нервы у вас не слишком крепкие, вам лучше сейчас же уйти…»
Киноман сидел в первом ряду. Эмилиано видел его профиль на фоне экрана. Опять послышался смех, и юноша, отскочив от портьеры и поглядев на свои часы, понял, что почти двадцать минут в его жизни стали черной дырой. Он кинулся наверх, в будку киномеханика. Вилли валялся на диванчике и читал «Хастлер».