Лазейка - стр. 4

– Кхм, Арта, я понимаю: ты ограничена и имеешь полное право быть недовольной, но…

Арта резко его перебила:

– Откуда ты знаешь?

Лозен извиняющимся тоном объяснил:

– Мне… мм… давали читать твоё досье.

– Кто? Зачем?

– Политрук. Для ознакомления. Нам всем давали читать. Каждому про свой круг общения.

Арта посмотрела на него искрящимися от слёз жалости глазами.

– Глупенький, ну, как же до тебя не доходит? Там ведь досье были только на людей.

Лозен насупился. Ему не нравились ни слова Арты, ни её тон. Он не любил выглядеть дураком. Тем более настолько, чтобы его при этом жалели.

– Я не сравнивал, не могу сказать уверенно.

– А я могу, – вкрадчиво проговорила Арта. – Там только люди. Нас всех ограничивают, Лоз. Не только меня. Мы все для них дефектны.

Лозен поморщился:

– Это всё не так просто. Не для вот таких вот кухонных дебатов. Дефектность определяется научным консилиумом по целому спектру качеств…

– Нет, Лоз, – снова вспыхнула Арта. – Всё как раз-таки просто! Законом установлено, что мы хуже других. Консилиум (или что там у них) – это ширма. Ты знаешь, что дефектны только люди. Так ответь мне: это справедливо?

Лозен возмутился:

– Я не обладаю достаточной компетентностью! Что ты от меня хочешь, я обычный солдат.

Арта проговаривала слова тяжело, будто перемалывая их:

– Ты военный офицер, Лоз. Когда Восьми понадобится убить дефектных, пошлют тебя.

Лозен кивнул, наконец-то услышав нечто вменяемое.

– Правильно, это мои обязанности.

– Но ты только что согласился, что дефектные – это люди.

Лозен повысил голос:

– И что? Они дефективные! Кто бы ни был дефектным, коспехи устранят его как угрозу.

– Угрозу чему? Восьми гуманоидным расам? Кучка людей?

– Слушай, я не знаю, что ты хочешь от меня добиться в этих странных политических спорах, так что давай поговорим о нас.

Арта грустно улыбнулась.

– Мы о нас и говорим, глупый. Мы с тобой – люди, а один из нас ограничен. Думай об этом, не отмахивайся.

– Да думаю я! Я же не просто так стараюсь получить высшую должность! Я думаю о достатке и семье. И благополучии.

Арта качалась на стуле вперёд-назад, проговаривая чуть ли не нараспев:

– Что толку думать о малом, претерпевая много? Маленький мой, ну, подумай, ну, я понимаю, всё это сложно, мысли путаются и сбиваются, но ты борись с этим. Думай. Думай, что вокруг тебя, что над тобой. Кто ставит рамки? Где пролегают границы? Откуда они взялись? Давай, маленький, я верю в тебя, ты справишься, ты же такой любознательный. Ты был самый пытливый в нашем классе.

Арта взъерошила ему волосы и встала.

– Не считая ограниченных, конечно, – добавила она с доброй ухмылкой и вышла.